Episode Transcript
[00:00:01] Speaker A: Привет!
[00:00:01] Speaker B: Это подкаст кинопрокатной кампании A1, в котором мы обсуждаем наши новые релизы и события мира кино вместе с профессионалами из киноиндустрии и других интересных нам областей.
[00:00:11] Speaker A: Теперь мы, Сева Торхов и Ксюша Воевская, будем вести подкаст с нашими коллегами из A1. Спасибо, что слушаете нас, и до встречи в кино.
[00:00:18] Speaker B: В подкасте упоминаются кинокритик Антон Долин и медиа Вандрезин, которые признаны иностранными агентами российскими властями, и Facebook, продукт компании Мета, которая признана экстремистской организацией в России.
Привет, с вами Ксюша Лаевская, и этот выпуск мы ведем с моей коллегой Василисой Шпоть. Вась, привет.
[00:00:35] Speaker C: Привет.
[00:00:36] Speaker B: А сегодня мы поговорим о старейшем в Европе журнале о кинематографе и искусстве кино с главным редактором Никитой Карцевым и редактором сайта, автором журнала «Оксине Ильиной». Ребята, привет.
[00:00:46] Speaker D: Привет.
[00:00:47] Speaker A: Привет.
[00:00:48] Speaker B: Мы очень рады, что у нас есть возможность расспросить вас о том, каково это — работать в журнале, который существует уже 94 года. Через 6 лет будем праздновать столетие. И для начала хотелось бы узнать, что искусство кино значило для вас, когда вы пришли туда работать, и как вы вообще туда попали.
[00:01:05] Speaker D: Я пришла в журнал. На самом деле, на сайт журнала нужно понимать изначально, что журнал сам по себе печатный журнал, и сайт — это две разные вещи, которые, конечно, взаимопроникающие и взаимосвязанные иногда, но, по сути, это как бы две такие раздельности. И сайт существует не так давно, он существует Несколько лет, мне кажется. Никит, поправь меня, если я неправильно говорю.
[00:01:31] Speaker A: Новая итерация сайта, которая зарегистрирована как отдельная СМИ, существует несколько лет. А так у нас очень долгие годы существовал сайт, он назывался киноарт, как сейчас он называется, а теперь он хранится по адресу old.kinart.ru. И тогда он был довольно-таки демократичный, потому что, например, после выхода каждого печатного выпуска, а когда-то это было 12 раз в год, все тексты из этого печатного выпуска были доступны на сайте. И кроме того, что там еще были какие-то блоги, какие-то новостные заметки, то есть он вполне себе функционировал как довольно классное интернет-смея кино, но не был таким зарегистрированным. А когда были всякие у нас времена, Перед запуске искусство кино становилось более обще-культурно заметным. Переставало быть специализированным, профессиональным. Внутрииндустриальным. Становилось более открытым к самому широкому, демократичному читателю. Тогда и сайт перезапустили.
[00:02:34] Speaker D: Да, супер. Спасибо, что поправил. Действительно, я имела в виду вот этот вот совсем новый по Стасе сайт, который вы знаете, kinaart.ru. Я пришла в команду сайта, если можно так сказать, в мае или июне 2020 года, то есть это вот когда пандемия началась, и, соответственно, там случились всякие пертурбации. На сайте, я так поняла, стали идти дела хуже. И я просто написала Заре Абдулаевой, что если нужна какая-то помощь, то я могу присоединиться, могу помогать. Хотя нет, мне кажется, что я сейчас вас обманываю. Сложный период на сайте и с журналом начался, когда СВО началась, потому что ушёл Долин, и, соответственно, у нас резко закончились деньги, потому что Антон умел привлекать денежные средства очень хорошо. И, соответственно, началась СВО, Антон ушёл, эмигрировал, и как бы сайт вообще был в каком-то странном состоянии. Я написала Заре и сказала, что я могу помогать, как бы мне не нужны сейчас деньги, потому что их нет, откуда бы они взялись. И да, как вот с мая 22 года я и осталась на сайте.
[00:03:48] Speaker B: Класс. Никита, а ты расскажи про свой путь к журналу.
[00:03:52] Speaker A: Ну, было несколько подходов. Мне недавно Фейсбук, наш экстремистский запрещенный возмутитель наше спокойствие, напомнил, что 10 лет назад в печатном номере вышел мой первый текст, ну, скажем так, не знаю, не совсем рецензия, но какие-то размышления по поводу двух фильмов. «Милый Ханс, дорогой Петр», «Александра Миндадзе» и «Брат Дэн», «Бакура Бакурадзе». До этого у меня были какие-то публикации с разговорами, Вообще все началось после того, как на Каннском кинофестивале я посмотрел фильм «Племя» Мирослава Слабошпицкого. Мне он очень понравился, а я работал тогда в газете «Московский комсомолец», и мы поговорили с Мирославом о том, как очень устроено его кино, и получившийся разговор мне было жалко опубликовать. в газете «Московский комсомольец», мне казалось, что там не так много публики, аудитории для этого разговора. А мы уже были знакомы с Данилом Борисовичем Дондуреем, и я написал на почту Данилу Борисовичу, что вот, типа, есть такой вот разговор, мне кажется, что, ну, если хотя бы вы на сайте его опубликуете, это было бы здорово. Он говорит, они классные, тебе к себе берем журнал. И для меня это было, ну, даже шоком, потому что я никогда не думал, что такой уж мощный, классный, старейшая в Европе, журнал будет заинтересован в моих вот измышлениях. Какое-то время там публиковались мои разговоры. Я помню, что тогда вот только-только начинали Наташа Мещанинова со своим комбинатором надеждой, Люба Мульменко, тогда еще просто сценаристка. И вот я с ними какие-то разговоры записывал. Вот у нас сейчас шел номер молодости, он у меня перед глазами, как будто я с молодостью и зашел. Это было лет 10 назад. После чего у нас, ну, был какой-то Долгая история.
Менялись главные редактора. Я был как бы автором, ну, такой, с пульсирующей регулярностью. Не в каждом номере, но вот если все совпало, всегда как большое событие это воспринималось, потому что трудно писать тексты для журнала искусства кино.
Все время ты как-то к ним по-другому относишься. Мучительно они даются. Да, и в какой-то момент в связи с теми же самыми пертурбациями в которых вынала Ксюша, значит, там случилась какая-то беда.
Значит, был готов печатный номер журнала. Никто его не мог выпустить, потому что нужна была хотя бы номинальная фигура главного редактора. То есть мы до такого докатились, что… Есть какие-то юридические требования от Минюста, что должна быть позиция главного редактора закрыта физически, по документам, именно потому что это зарегистрированы СМИ. Иначе нельзя выпускать… На тот момент уже был полностью не мной собран и сделан выпуск журнала. И каким-то образом, значит, долго… Прости, пожалуйста.
[00:06:31] Speaker C: А про какой журнал ты говоришь именно? Уточни, пожалуйста. Он вышел впоследствии?
[00:06:36] Speaker A: Да, это было, наверное, в 23-м году. Какой-то вот, ну, допустим, выпуск 1.2 23-го года. Может быть, это так было. Вот, я помню какую-то презентацию там в Зотове в культурном центре в Москве этого номера журнала, где я тоже был в таком странном положении, что я как бы главный редактор журнала, но я не имею никакого отношения конкретно к этому печатному выпуску. Это был такой как бы акт неравнодушного, что называется, человека, который не может важный для себя журнал с каким-то важным для себя личным наследием оставить, ну вот совсем, ну как-то вот на меня это подействовали все эти уговоры, хотя было очень жутко все это дело соглашаться, потому что ну как бы есть эмоциональная сторона, да, конечно же, надо поддержать, а есть очень много как бы сопутствующей ответственности, которую я не подозревал на тот момент, конечно же. с которой вот сегодня мы имеем дело. Ну, в общем, сначала было как просто, ну, как бы, ну, что такое, что тебе стоит? Ну, давай, ну, мы тебя напишем в выпускном журнале, там посмотрим, что будет. И после этого, действительно, год мы просто оглядывались по сторонам, вот в том числе, там, благодаря Ксюше и других людей как-то немножко реанимировали сайт, там, что-то начали появляться какие-то тексты. Это все была абсолютно, ну, какая-то подвижническая, что ли, работа, потому что денег никаких не было. Все работали за идеей, но оказалось, что просто такой ресурс, такое место для рефлексии очень важно самим людям. То есть мы не уговаривали никого писать нам какие-то рецензии. Мы какое-то время, ну почти год существовали как площадка для высказывания у кого что наболело. Какой-то текст, какой-то фильм, какое-то событие кого-то натолкнет на какие-то размышления, и они думают, ну куда? мы это понесем. И выяснилось, что, кроме как на сайте искусского кино, ты никуда не понесешь. И замечательно, мы бы и дальше так бы существовали, если бы не закон, опять же, о СМИ, который нас обязывает минимум раз в год выпускать печатную версию журнала, чтобы не потерять ту самую лицензию. И, в общем, вот эти все регалии, они как бы и оберег и проклятие. О том, что старейший журнал в Европе, о том, что вот, на самом деле, уже почти 95 лет тут осталось, чуть-чуть до 1 января, вот он 1 января 31 года в одной из своих позапрошлых итераций, как пролетарское кино. Он вышел, там, название искусства кино появилось в середине 30-х. Вот. Поэтому с тех пор как-то вот бездумно во вторую вот эту свою итерацию главного редактора я кунулся, будучи, так сказать, скорее подвержен каким-то романтическими порывами. В драме, конечно же, никто бы на такой расстроенный должность не пошел, несмотря на все то приятное, что этому сопутствует. Мы сейчас какой-то прошли этап, когда мы снова практически в той же самой точке. И, в принципе, очень сильно нуждаемся в перепридумывании. То есть эта история, на мой взгляд, довольно-таки уже изжила себя про то, что мы такие старые, мы такие уважаемые, мы такие классные. То есть это все остается.
[00:09:25] Speaker D: А можно я пока добавлю к тому, что Никита говорил, когда вот у нас были сложные времена, и к которым мы сейчас как-то так циклично возвращаемся, к сожалению. В общем, Никита сказал, что к нам приходили авторы, которые абсолютно на добровольной основе приносили нам свои тексты, и Никита вот сказал фразу «Куда еще мы принесем эти тексты, если говорить за автора, если не в искусство кино?» И меня, я помню, удивлял в хорошем смысле тот факт, что некоторые из авторов, которые приносили нам вот эти тексты на публикацию абсолютно без денег за имя, за то, чтобы быть опубликованным на сайте журнала «Искусство кино», эти люди часто имели возможность этот текст, который они нам приносили, опубликовать, например, в другом месте. Я имею в виду, что это люди, например, были закреплены за какие-то издания, может быть, не таким популярным, как «Искусство кино» или «Сеанс», какие-то киноиздания поменьше, но они бы получили за этот текст какие-то деньги, какой-то гонорар, пусть там не какой-то большой. У нас они на тот момент не получили бы ничего. И всё равно люди выбирали, они хотели опубликовать текст на сайте журналы искусства кино, а не опубликовать его в каком-то меньшем издании, но за деньги. То есть, это всё тоже история про имя, про какой-то авторитет.
[00:10:42] Speaker B: Нам бы хотелось немножко вернуться к сентиментальным чувствам, о которых говорил Никита. Потому что нас просто интересует, с чего всё начиналось, и были ли у вас вообще до искусства кино какие-то сентиментальные чувства к печатной киножурналистике? И вообще, читали ли вы что-нибудь? Может быть, собирали что-то в регулярном порядке?
[00:11:01] Speaker D: Да, я думаю, что, конечно, были сентиментальные чувства просто потому, что вот я помню даже свои чувства, когда, например, мой первый текст был опубликован на сайте, не «Искусство кино», а я начинала публиковаться в газете «Собеседник», на сайте газеты «Собеседник», тоже, наверное, лет 10 назад. Я помню, как я была, конечно, рада, как я была горда, что вот мой текст появился на сайте газет-собеседник. Но когда мой текст вышел в журнале, и когда я получила этот журнал... Я не знаю, сейчас, наверное, тоже есть такая практика, но когда ты приходишь на презентацию физически, если ты автор журнала «Искусство кино» или сеанс, ты можешь взять экземпляр себе.
Я помню, что «Искусство кино» мне передавали из Москвы, потому что я жила тогда в Петербурге. А сеанс, например, там я могла пойти в магазин книжный на Фонтанке и забрать оттуда. Я просто помню это чувство, когда ты открываешь эту бумагу, ты ее держишь в руках, и ты как бы перечитываешь свой текст, и кажется, что твой текст как-то иначе звучит, потому что ты его первый раз видишь вообще в таком формате. Короче, в этом есть какая-то магия, и мне кажется, она никогда не потеряется.
[00:12:11] Speaker C: Да, это правда. Как с книгами, ну даже не совсем как с книгами. Для меня, на самом деле, журналы про кино, они наиболее ценные, чем в электронном варианте. Понятное дело, что в электронном варианте удобнее, мобильнее и прочее. Но когда читаешь о кино на бумаге, даже если это рецензии или аналитические тексты, то воспринимается всё совершенно иначе.
[00:12:33] Speaker B: Да, плюс всегда можно еще любоваться классными красивыми кадрами и искусство кино, и сеансы. Я со студенчества покупала, и это всегда было таким чувством какой-то затаённой, не знаю, какого-то трепета. Когда ты покупаешь этот журнал, ты знаешь, что его сейчас прочтёшь именно в бумажном варианте. Но я в целом такой вот человек, очень аналоговый.
[00:12:54] Speaker C: А помните ли вы первый выпуск искусского кино, который попал к вам в руки?
[00:12:58] Speaker D: Хм, хороший вопрос. Мне кажется, я не помню первый, который попал, но вот когда я стала вспоминать, какой конкретно вообще выпуск я помню, мне пришел в голову выпуск, в котором на обложке фильм «Верность» Никины с Эйфелаевой.
[00:13:13] Speaker A: Да, был такой. Ну, то есть ты узнала плотно о существовании журнала «Спустякино» благодаря просветительской деятельности Антона, правильно?
[00:13:22] Speaker D: Ну, наверное, скорее, да. Да.
[00:13:24] Speaker C: Я, кстати, тоже, потому что мне кажется, что первый выпуск попал ко мне в руки в 2017 году. Я тогда была студенткой, но, правда, мне кажется, первый выпуск, который я увидела, прям вот современный, был посвящен Оттепель. Да, это 2017 год. Я не помню номер, помню там было здание на обложке, но еще также примерно в это же время мне попал в руки номер 2013 года. еще с черной обложкой, и, кажется, на нем была яркая цифра, которая, да, показывала, какой выпуск журнала это.
[00:13:59] Speaker A: — Да-да-да, такой, как будто карандашом, как будто ручка такая.
[00:14:02] Speaker C: — Да-да-да-да, мне очень нравится эта серия обложек. Вот, мне кажется, это был первый прям физический номер, который у меня оказался дома, но вот первый, который я застала, да, который как выходил, и который я могла тоже, опять же, купить — это был номер, посвященный «Оттепеле».
[00:14:18] Speaker D: Я бы, знаешь, сказала так, а Никита отвечает на твой вопрос, я скорее первыми подержала в руках более свежие номера искусства кино, нежели старые. Старые я подержала в руках попозже.
[00:14:31] Speaker A: Ну вот, моё знакомство с искусством кино произошло ещё при Даниле Борисовиче Тандуре. Я бы не сказал, что я до этого прям читал журналы. Здесь вообще, понимаете, я ещё вот как человек довольно антропоцентричный, что ли. Я очень прикипаю к конкретным личностям. Меня вот во всей этой истории со старейшим журналом, что он крутой и так далее, я это как бы знал. на фоне, но у меня не было никогда такого итерации, даже несмотря на то, что я занимался кино-журналистикой, вдруг простудировать подшивку, там, не знаю, киновических записок, или вдруг там от корки до корки прочитать журнал «Сеанс». Вот они у меня там попросят что-нибудь написать, ну я прочитаю свой текст, он заодно на коллег посмотрю. Наверное, я больше там, не знаю, читал Ксению Рождественскую в коммерсант-викенде. Вот это я мог. Долгие годы я следил за Плаховым. Те люди, с которыми ты вот в одной очереди стоишь на фильм где-нибудь, вот с этой своей аккредитацией в Каннах или Венеции, и тебе, наверное, интересно, что они написали про то, что ты написал. Ну, тут есть какая-то общность. Но в целом я был довольно трудный подросток, меня не очень интересовало что-то за пределами моего творческого мира. Поэтому я не супер этим интересовался до знакомства, собственно, с Данилом Борисовичем. Там, конечно же, стало интересно, ну, как можно поговорить про разные фильтрации журнала. Даже, ну, как бы в тех номерах, которые он там собирал, или он со своей старой командой, куда там входила там и Нина Зархи, входил и входит сих пор Зара Абдулаева, не знаю, там, Нина Циркун, Елена Стешова. Они все были большим редакторским коллективом. Кто-то там задолго до Данила Борисовича, Кристиана Михайловна Стешова, она вообще там помнит еще позапозапозапрошлых главных редакторов, и, в принципе, главный насторожил. Они всегда были разные, по-разному они наполнялись. С приходом Данила Борисовича в журнале очень много появилось не только социологии, культурологии, философии, современного искусства, и он стал не только про кино. И вот то, что могут быть журналы не только про кино, вот это меня даже ошаломило в какой-то момент, хотя он уже давно такой был, там, с 90-х годов. Я об этом просто не знал, я не обладал информацией вовремя. Но меня тогда это достаточно ошаломило, эта концепция, потому что, ну, как я же, Росс формировался в нулевые, это был бум лайфстайловых изданий. Они могли быть более интеллектуальные, как, там, не знаю, там, Я помню, как появлялся Look at Me, как появлялись все феминитивы в российском медиапространстве. И тогда все лайфстайловые журналы Обсуждали, как топсайдеры носить, как проявлять себя, как-то еще что-то. А вот как думать... Вот это была уже для меня революция и откровение, а для всего мира олдскул, потому что расцвет предандурея как раз-таки на 90-е годы пришелся, когда это было очень популярно, не только важно, но очень популярное издание. Когда Я для себя открыл искусство кино, его популярность была на спаде, и были проблемы с тем, чтобы распространить эти номера журналов. Получились все эти проблемы с какими-то там долгами, еще что-то. Но еще было сильное влияние личности самого Дондурея, его какие-то вот связи, на которых журнал держался. То есть просто у него был доступ к каким-то влиятельным людям и способность им объяснить, зачем это должно существовать. Но для меня, для моих каких-то неокрепших мозгов, еще довольно такой, Трудный переходный период. Я там, собственно, увольнялся из Московского комсомольца, где проработал почти 10 лет. Довольно был молодой человек, без понятия, что вообще делать, куда идти.
Довольно разобранный. И вдруг я встречаю такую важную, практически, я не знаю, отцовскую фигуру, которая тебе рассказывает, что ты классный. что ты человек, что ты сложно устроен, что вообще все люди сложно устроены, что там, не знаю, вот есть некие такие культурные матрицы, есть какие-то законы, которым этот довольно холодный и неуютный мир подчиняется, и есть огромное количество оптимизма в том, что Если ты можешь описать этот мир, то это уже не так страшно. А если ты еще можешь пофантазировать, каким он мог бы быть, и использовать для этого такой демократичный медиум, как кино, я думаю, вау, просто я как будто все время рядом с этим сокровищем ходил, потому что я же тоже работал в общественно-политической газете. И я вот этими руками писал не только лицензии на какой-нибудь фильм Леоса Каракса или фильм «Любовь» из Каннского кинофестиваля непосредственно сразу же после показа, но и мог этими же руками писать кто какой Дюжев, в какой иномарке кому в бок въехал, кто где кого женился, родил, где у кого какие, не знаю, суррогатные матери. То есть у меня список компетенций был довольно широк. А выяснилось, что все, не надо этого стесняться, что наша жизнь многогранная, все мы классные, все мы сложные. Но тогда для меня это был очень важный вообще встрет мозгов, который до сих пор на мне вот этим отпечатком остается и во многом Какая хорошая история, очень воодушевляющая.
[00:19:35] Speaker C: Прям, знаешь, захотелось сразу после подкаста открыть номер и перечитать что-либо или почитать сразу несколько из них. Ксюша, у тебя какая история? Расскажи, пожалуйста. У тебя, как у человека, который любит кино, тоже наверняка что-то было.
[00:19:50] Speaker B: Ну вот я как раз обратила внимание, пока слушала вас, что у вас как будто бы все истории, они из любви к кино, да, привели вас к искусству кино, а у меня не совсем так. То есть я была студенткой, мне кажется, у меня был такой очень рандомный набор фильмов в голове. Я любила абсолютно всё, но авторского кино Я смотрела значительно меньше, но я очень любила заходить в книжные. Я тоже жила в Петербурге. И вот, например, зайти в какой-нибудь «Порядок слов» и посмотреть, что там продается, поглазеть. И вот как раз обложки сеанса «Искусство кино» меня очень привлекали, и я всегда покупала журналы. Я могла их не читать, честно скажу, сначала.
Потому что меня привлекал именно визуал. Меня просто тянуло к кино. И в целом я такой человек, который ориентируется на визуал, на всю эту составляющую на картинке. Позже я уже начала читать, потому что я стала вовлекаться, стала более осознанным зрителем. Я, конечно же, не помню первый выпуск «Искусство кино», который мне попался. Но я очень хорошо помню выпуск 2017 года. Там на обложке Кайл МакЛахлен. Этот выпуск посвящен Твин Пиксу четверть века спустя. Я его отлично помню, потому что мне его подарила подруга. Это было неожиданно и приятно. И, ну, собственно, он прямо передо мной сейчас лежит, потому что я привезла его с собой в Москву спустя все эти годы и дорожу им, потому что мне кажется, что Выпуски искусств кино, в каком-то смысле, они сами искусство, такой фрагмент искусства, и коллекционировать их — это тоже такое вполне себе важное, интересное занятие.
[00:21:28] Speaker A: Меня зацепил-то именно журнал «Искусство в кино» в этой предложенной интеграции Дандурея именно любовью к человеку, потому что он кино использовал как инструмент для разговора о человеке. И этот журнал, при том, что он искусствоведческий, очень авторитетный, Крутой, да? Классный. Он обладает этими компетенциями, чтобы разложить на составляющие, куда падает свет, откуда, где какие ноги растут, какой контекст и так далее. Но он еще тебя подключает к человеческому измерению. Очень много было разговоров, бесед раньше. круглых столов, знаменитые разговоры на троих, тандурей, карахан и плахов после каждого каннского кинофестиваля, где они обсуждают не только сюжеты, актерскую игру, режиссуру, а сущностно, что это значит, почему такие сюжеты, какие мы можем сделать выводы, что нас там ждет. И точно так же анализировался наш культурный контекст. Вот это меня очень сильно подкупило. Я этого не видел в других в журналах, где люди занимались анализом только кино или себя. Я на фоне кино, какой я классный, вот смотрите, как я уделал вот этого режиссера.
[00:22:37] Speaker C: Никита, спасибо большое. На самом деле, очень здорово, что ты рассказал сейчас про то, да, как менялись акценты, которые ставят журналы, на которых он ориентируется. Ксюша, расскажи, пожалуйста, вот по твоему мнению, если мы говорим про сайт, чем он отличается от других медиакино, а сейчас их Да, не то чтобы много, но они так или иначе существуют в российской медиаиндустрии. И как тебе кажется, что бы ты выделила, если мы говорим про искусство кино?
[00:23:04] Speaker D: Я думаю, что в первую очередь отличие нашего сайта «Искусство кино» от других каких-то электронных изданий в том, что мы, наверное, прям так сильно не гонимся за злободневностью, и мы даем нашим авторам возможность взять столько времени на осмысление какого-то фильма или события, сколько им надо. То есть, конечно, у нас есть инфоповоды, и мы выходим с какими-то текстами, посвящённым юбилеям, посвящённым круглым датам или выходу фильма, но у нас нет какой-то прямо строгой привязки. То есть, если, например, у каких-то других электронных изданий, и я понимаю, почему это так устроено, Есть какие-то сроки. Вот, например, выходит тот же фильм «Сентиментальная ценность». И есть какое-то требование у сайтов, чтобы этот текст вышел за пару дней или, по-хорошему, в течение нескольких дней после премьеры. У нас это не так строго, потому что, мне кажется, что если вот нам пришлют какой-то хороший текст о фильме, который вышел месяц назад, но это очень вдумчивый, классный текст, который как-то нестандартно говорит об этом фильме, мы его возьмем, даже несмотря на то, что инфоповод уже как бы схлопнулся. Мне кажется, что вот так вот для меня я это вижу.
[00:24:19] Speaker C: Правильно ли я понимаю? Наверное, этот вопрос относится и к печатной версии, и к электронной версии. То, что в этом во многом и заключается современная роль искусства кино в киноиндустрию. Не только писать про то, что актуально, потому что, понятное дело, зачем писать про актуальное? Потому что индустрия так работает, это просмотры, людям нужны инфоповоды.
как бы важно к ним так или иначе все-таки, да, на них ориентироваться. Но также говорить и о кино, которое важно по другим причинам, не только потому что, да, вот условно на 20 ноября запланирован релиз, но о нем важно говорить, о нем важно писать, его важно обсуждать, его важно анализировать. Или вы по-другому видите роль, да, и миссию журнала сейчас.
[00:25:07] Speaker D: Нет, я с тобой соглашусь. Мне кажется, ты всё правильно сказала, и это очень резонирует с тем, как я это чувствую. Мне кажется, ещё в то же время я бы сказала, что я бы хотела, чтобы сайт «Искусство кино» и журнал «Искусство кино» оставались вот такой вот площадкой для возможных переосмыслений и пересобираний. которые могут происходить со звучной инфоповоду, не со звучной инфоповоду.
Но, в общем, для меня важно, чтобы оставался вот этот зазор для переосмысления и пересобирания, который не связан с какой-то острой актуальностью.
[00:25:39] Speaker C: Никита, твоё мнение совпадает с нашими ощущениями или ты по-другому думаешь? Расскажи, пожалуйста.
[00:25:44] Speaker A: Да, конечно, совпадает. Мне кажется, что это, в первую очередь, опять же, пространство для мыслей, для размышлений.
Нам может в разные период времени прийти какая-то мысль. Ей нужно время, чтобы вызреть. Вот эта как бы спешка бесконечная, имитация бурной деятельности, довольно пагубная роль вообще в жизни играет. И если бы искусство кино можно было бы писать одним понятием, то для меня это был бы какой-то safe place, где мы можем быть уверены, что мы не встретим ничего, что там, не знаю, как гвоздь по стеклу по нам пройдется, что это будет что-то бережное, что-то эмпатичное, ну, вдумчивое, рефлексивное. Вот это вот Обязательное условие наличия в тексте рефлексивности. Могут быть какие-то, не знаю, технические, литературно эффектные тексты быть, но у них, например, рефлексивности может недоставать, и мы выбираем. И сейчас в таком виде публикуем, пока повод горячий, или мы отправляем, не знаю, на подумать еще. Я всегда за то, чтобы еще подумать. И у этого есть несколько Приближение. У нас есть как некий талон. Я его называю сегодня ready-made объект. Библиографическая редкость в день выхода. Это, собственно, печатная версия, которая тоже какие-то небольшие, но претерпевает изменения. Обновляется язык, обновляется пул авторов. Но, конечно же, это самая такоя ультимативная итерация журнала искусского кино — вот эта печатная хардкопия. Очень важно, вот мы сейчас это обсуждаем, очень важно, чтобы он был, потому что эта сязаемость, она нас очень заземляет, очень якорит. Это то, о чем можно ностальгировать, то, о чем можно грустить, или то, что можно открыть и что-то испытать. Вообще, это тактильность. что-то такое вещественное. Это, мне кажется, очень важно. И там, конечно же, может быть какой-то такой набор текстов, трудных для восприятия, что называется, смороза. На сайте они тоже возможны. Мы публикуем все еще какие-то тексты из печатного номера на сайте. Но при этом сам сайт, он чуть-чуть как-то повитальнее. Он как-то может быть более разговорным. А еще у нас существует телеграм-канал, который вообще вот такой портал для обратной связи, на самом деле, там есть в шапке телеграм-канала адрес для обратной связи, и мы там находим каких-то новых авторов, постоянно пишут, опять же, с предложением у нас опубликоваться, с предложением каких-то материалов. Все нам говорим, что у нас нет денег, никого это не останавливает, и люди продолжают очень хотеть у нас опубликоваться, и это приятно. Но это еще и какой-то самый быстрый, самый близкий контакт с аудиторией. У этого тоже есть как бы все атрибуты печатного номера искусства кино. Есть все равно какая-то оптика, есть все равно какая-то система ценностей. Но может быть более какой-то еще более демократичный язык. Не знаю, там какие-то смайлики могут появиться, эмодзи. И все это мне кажется очень живым и интересным. Вот. Кроме того, что есть еще у нас тоже какие-то там нерегулярные подкасты. У нас есть YouTube-канал.
на котором тоже какие-то могут быть, пусть и не так часто, но какие-то из жемчужинки. Например, сейчас можно обратиться к фильму короткометражному Серёжи Малкина, последний фильм о любви, который мы перемирили накануне Нового года. Такой он нашим читателям подарок сделал. А сейчас вот его фильм прогремел на фестивале «Маяк» уже полнометражный. То есть мы такая как бы экосистема. У него есть много итераций в оффлайне, мы какие-нибудь можем встречи проводить. Этого всего было бы больше, если бы у нас было больше сил. Но это все живет, пульсирует.
[00:29:15] Speaker B: Спасибо, Никита. Слушай, ты прям отлично подвел к двум нашим вопросам. Первый вопрос у меня был, он немножко отсылает к началу. Ты говорил о том, что чувство давление великого прошлого редакции, оно у тебя было, когда ты пришел, и что ты даже вначале не осознавал, возможно, какая ответственность на тебя сваливается с принятием должности главного редактора. И вот интересно, как ты с этим справлялся или справляешься, или, может быть, это чувство ушло со временем.
[00:29:46] Speaker A: Давление колоссальное, оно никуда не девается, оно только нарастает, потому что заканчиваются способы притока денег. Не знаю, есть определенная группа поддержки, да, вот есть какой-то запас лояльности, платежеспособная аудитория. Она не очень у нас платежеспособная, потому что она очень хрупко уязвимая. Я-то считаю, что это самая лучшая аудитория, и это и есть как бы будущее не просто нашего кино, а нашей культуры. Потому что люди, которые настолько настроены на вот эти рефлексивные тексты, это же самые сложно сочиненно устроенные люди, которые могут так думать, могут так сочинять и могут такое читать. Это самые лучшие люди вообще на планете, говорящие, думающие на русском языке. Но у них просто нет денег.
Прямо сейчас. У этого есть много причин, об этом можно размышлять. Когда мы объявляем какой-нибудь краудфандинг на выпуск журнала, мы, ну как бы, просим миллион, нам приходит 700 тысяч. Вот надо честно себе дать ответ, что искусство кино, несмотря на 95-летнюю историю, вот сейчас мы пойдем и попросим денег, мы раз в год и, вряд ли, чаще сможем собрать 700 тысяч рублей. Этих денег не хватит даже просто, чтобы за аренду очень маленького помещения заплатить, где там, не знаю, хранятся бухгалтерские документы. Это уже не физическое пространство, как бы редакции, где можно собираться, что-то там думать о судьбах Родины и как нам выпускать журнал. Тем более этого не хватит на оплачивание всей этой инфраструктуры большого и почетного издания. И в этом смысле, конечно же, это колоссальное давление, потому что в конечном итоге, если где-то нас арестовываются, считая, мне арестуются на моей личной карточке, если мы не наскребли на какие-нибудь страховые взносы, опять же, минимальные. То есть нет такого, что мы вообще не получаем зарплату, и мы ничего не должны этому миру. Нет, вот эта, как бы, машинерия, она в обслуживании что-то достоит, как бы, что-то допросит. И даже где найти эти деньги — это постоянно вопрос, что называется, философский. Вроде бы много, куда можно пойти, но не везде ты, как бы, сходишь. Поэтому назрели какие-то перемены, что нужно что-то с этим делать. Нужно как-то либо в сторону «Андерграунда» двигаться, либо в сторону вот этого вот великого, значит, старейшего журнала про кино в Европе и так далее. Нужно Что тут делать? Вот это как бы замирание, вот это оцепенение, которое было совершенно понятными причинами вызвано, его как бы срок действия истекает, и сейчас...
Снова какой-то, в очередной раз, на каком-то перепуте, что как дальше будет. Пока не знаю. Но сейчас все трудно, и давления сейчас, наверное, гораздо больше, чем за все то время, что было до, потому что был период, когда нам казалось, что можно на таких вот волонтерских началах существовать. Но вот эти вот прошлые заслуги не дают нам быть просто каким-нибудь маленьким таким Зином о кино. что мне было бы очень органично и очень симпатично. Но нет, нужно обслуживать вот это вот имя, которое всем нравится, крутое. Поэтому нужно что-то придумывать. Мы сейчас в процессе.
[00:32:47] Speaker D: Плюс мне еще кажется, что вот эти вот какие-то ниши сама, да, маленьких зинов и кино, о которых ты говоришь, она занята. Поэтому как бы мы тут тоже немножко в тисках. Даже если бы, например, кто-то из нас хотел сделать искусственное кино маленьким зиновым кино, мне кажется, сейчас уже просто другие занимают эту нишу, что абсолютно естественно и нормально.
[00:33:07] Speaker A: Я не думаю, что эта ниша занята, я думаю, что сколько Зинов столько, она как бы бесконечная, но вот ниша старейшего журнала кино в Европе, она довольно узкая. И здесь просто опять же вопрос философский к текущему моменту. То есть нам нужны какие-то аргументы для себя, внутри, для внешнего мира, почему журнал искусственного кино должен и дальше существовать. Потому что с точки зрения капитализма он не нужен. У вас какая аудитория?
Сколько они могут за вас заплатить? Вот это вы и есть. Но кроме капитализма, от которого никуда не денешься, есть еще какие-то логики. Все равно есть какая-то неоцененная ценность, которую нужно как-то сформулировать для кого-то там. в какие-то, не знаю, скучные или нескучные таблицы, графики, презентации, и вот ходить, придумывать какие-то коллаборации, придумывать, кому мы, собственно, нужны. Может быть, прокатчикам арт-мейнстрима, может быть, каким-то культурным институциям современного искусства, может быть, еще кому-то, где-то кому мы можем, как бы, пригодиться и украсить, так сказать, что называется, поляну. Сейчас смотрю, как Дом культуры ГЭС-2 делает выставку про Динару Асанову. а к нам они не приходят за каким-то архивными текстами, за осмыслением, собственно, кинематографического наследия. А было бы неплохо. Я думаю, мы бы хорошо бы справились.
[00:34:21] Speaker C: Никит, скажи, пожалуйста, вот ты сейчас озвучил некоторые сложности, многие сложности, которые связаны именно с администрированием процессов, с финансовыми сложностями. А можешь еще немножко побольше рассказать? Ксюш, на самом деле это к тебе вопрос в том числе. Как устроен редакционный процесс? Сколько человек сегодня делает номер, да, и сколько человек работает над сайтом, получается?
[00:34:44] Speaker D: Ну, над сайтом работает гораздо меньше людей, чем работает над выпуском номера, мне кажется. Над выпуском номера, Никита, опять же, поправь меня, если я что-то неправильно говорю, но мне кажется, что там довольно такое подвижное количество людей, которые могут отвечать за выпуск каждого номера. На сайте у нас, собственно, кто я, Никита, Лёша Филиппов, Серёжа Кулешов. И вот, получается, грубо говоря, нас вот четыре человека, которые что-то делают с сайтом. Журналом, я так понимаю, там больше людей.
[00:35:19] Speaker A: Ну, у нас там ещё есть Лёня Степанов, который делает регулярные дайджесты событий.
[00:35:24] Speaker D: А, да, совсем забыла. Ну, в общем, всё равно это определённое, как бы, количество неменяющихся человек.
[00:35:31] Speaker A: Ну журнал, он сейчас существует в тематической своей как бы итерации, то есть каждый номер некой теме посвящен и под нее пересобирается. Пул авторов, он тоже не такой широкий, многие из них с 90-х, собственно, пишет, есть какие-то новые. Но номер про молодость мы делали вместе с Ирой Марголиной. Был такой вот эксперимент, мое к ней предложение, она на него открытнулась. Какие-то номера вообще делаются без моего какого-то суперактивного участия. Там, знаешь, собирала Зара Абдулаева, например, номер про экранизацию, и она себе искала, приглашала какие-то приглашенных свой редакторов. Там есть какой-то набор людей, которые пишут рецензии или берут интервью, он на самом деле плюс-минус повторяется, и он схож с журналом «Сеанс», с «Синема Рутин», с «Датом К». Хотя нет, они более на себе. зациклены. Вот, не знаю, у нас не так много людей, кто может написать рецензию какую-то, вот, на фильм, вот, с определенных позиций. Поэтому такого понятия, как редакция, как раньше, такого нет. Там все обеднело в этом смысле. Люди просто умерли, уехали за границу, не знаю, пошли работать в онлайн-кинотеатр, чтобы получать нормальную зарплату. В этом смысле от редакции очень мало что осталось. И, тем не менее, на сцену выходит номер на 300 страниц. Вот так это устроено, не знаю.
[00:36:51] Speaker B: А как вы выбираете темы и авторов в таком случае? Или в каком-то смысле это такой взаимообогащающий процесс?
[00:36:58] Speaker A: Приходит замысел номера, пишешь план, думаешь, кто бы мог какую тему охватить.
В принципе, кто тебе нравится, тому и заказываешь. Я в этом смысле немножко экстремист, у нас в этом номере рядом с какими-то текстами Выдающихся искусствоведов, культурологов и так далее. Может быть, какой-нибудь текст про феномен с кибидитуалетов. Про какой-то низовой интернет, написанный Никитой Лаврентьевским, который тоже необычный такой автор. и сам режиссер. Мне нравится сочетать какие-то разные штуки. В принципе, ты кого-то что-то прочитал, подумал, какая-то тебе мысль пришла в голову, подумал, а кто бы мог ее раскрыть. Или просто тебе нравится автор, или тебе нравится какая-то тема, какой-то фильм. Кто-то просто приходит, что-то предлагает, и это оказывается то, что нам.
[00:37:51] Speaker C: Хорошо, с текстами мы поняли. Расскажи, пожалуйста, о обложке. Как вы выбираете?
[00:37:56] Speaker A: Обложки — это довольно, кстати, еще не описанная публичная история, не отрефлексированная. Это моя попытка идти в сторону всего того же самого ready-made объекта, попытка сделать обложку тоже частью концептуального высказывания. Ну вот, мы говорили, да, про разные обложки. При Дендурее это было очень...
лаконично, академично и по-своему здорово, что просто чёрная обложка и на ней вот эти рукописные цифры, которые имитируют шариковую ручку, как будто кто-то расписался.
При Антоне начали появляться цветные, привлекающие, продающие обложки.
[00:38:35] Speaker C: С кадрами в том числе.
[00:38:37] Speaker A: Да, да, с крупными кадрами из фильмов и так далее. Это добавило узнаваемость журнала, добавило ему ценности и удовольствие держать его на полочке. Мне нравятся визуальности, я попробовал ей добавить какой-то концептуальности, потому что тяготею концептуализма. У нас есть крошечным тиражом, буквально для контролирующих органов, вышедший номер искусства кино за 24-й год. Вот номер 1-2. Там на обложке репродукция Пикассо, плачущая женщина. Вот номер посвящен теме ненасилия.
Вот женщина плачет у Пикассо непонятно каким событием середины 20-го века. У нас был номер про сериалы, про сериальное мышление, когда у нас появился, к сожалению, кинодолга. поддержка, партнеры, которые нам финансово помогали. Их помощи хватило на три печатных номера. Первый из них был посвящен сериальному мышлению. На обложке была, с одной стороны, фотография. Одно из работ Намджун Пайка, пионера видеоарта, называется На ТВ Будда.
С другой стороны, это был кадр из фильма документального про Намджун Пайка.
И мне нравится эта двойственность, что это самодостаточное произведение современного искусства. опять же, ready-made объект, и при этом это кадры с фильма, что есть некая преемственность. И нам Джон Пайк был выбран как пионер видеоарта, как человек, который во многом придумал телевидение как медиум, который одним из первых привлек внимание к телевизору как к чему-то вообще смыслообразующему, чему-то невероятно нас влияющему. И я считаю, что нам Джон Пайк вообще дал дорогу всем этим онлайн-кинотеатрам, платформам, чьи продукты мы так или иначе в этом номере осмыслили, в том числе там был большой разговор с Жорой Крыжовником. Потом у нас был номер про экранизацию. Его обложку вторым таким образом, что первая обложка — это сканированная рукопись Льва Николаевича Толстого, одного из вариантов начала «Войны и мир», а последняя обложка — это, опять же, один из вариантов окончания рукописи «Войны и мир». Таким образом, мы как бы, ну не то чтобы прям намекаем что то что внутри между этими обложками может соревноваться с войной миром но это вообще размышления про то что в принципе такое экранизация что может быть перенос рукописного текста в машина писано это уже одна из первых итерации, трансформации текстов, что, может быть, даже рукописный текст — это предыдущая итерация авторского замысла и так далее. То есть я в это много чего вкладываю, это, опять же, никому не навязываю, поэтому это нигде не написано. Почему такая обложка? Предлагается просто почувствовать, я могу такую интерпретацию предложить. Мне показалось просто красиво. Мы взаимодействовали с музеем Ивана Николаевича Толстого, с Владимиром Ильичом Толстым, он нам все это дал. Бесплатно, я особо не спрашиваю, зачем нам это надо. Но я получил колоссальное удовольствие просто от, не знаю, общения с первоисточником, что называется. Тут одна обложка молодости.
Это фотография Димы Маркова, который в процессе работы над этим номером погиб.
И мне просто кажется, что и в отрыве это совершенно чудесная фотография. Здесь вот два мальчика. Мы таким образом расположили эту фотографию, которая изначально квадратная. У нас даже если разложить журнал, он немножечко такой Ну прямоугольный, понимаешь, как широкоформатный как кадр кинофильма. И вот два мальчика, один в полете, и он делает кувырок, и он то ли падает, то ли взлетает. Старый на него смотрит. Сзади сидит церквушка. Это вот русская какая-то провинция. И у этого опять я вижу очень много...
не знаю, каких-то прямой молодые на обложке. Дима Марков, человек, который каким-то образом какую-то такую особую вообще эстетику русской жизни первым изобрел, с которой пробовала российское кино взаимодействовать. Но я, наверное, до конца еще не адаптировал то, что он там увидел, изобрел. Я вижу большое его влияние в том, как сегодня выглядит какая-то другая уличная фотография, как вообще наша визуальная культура сегодня выглядит, какие-то темы. И плюс его вообще персональная история, которая очень завязана над теми какого-то слабых, уязвимых людей, какой оптик он на них смотрел, это все во мне очень отзывается. И у нас был такой долгий разговор с его сестрой Татьяной по поводу того, чтобы получить права на это изображение, на каких-то условиях.
Я помню, на два или три года нам права на это изображение дали, и я очень благодарен. Вот, я просто на него смотрю и не могу оторваться. Мне кажется, что в этом какая-то, не знаю, пульсация, пульсация вен, вот что называется. Мне кажется, что такая вещь точно привлекает внимание, и здесь еще меньше нужно объяснять концептуально, почему это обложка, потому что у нее очень сильная визуальная составляющая, но у меня есть объяснения какие-то внутренние, почему и этот кадр, почему и этот автор, почему в этом номере и так далее. Хотя внутри, опять же, этого нет, и я очень открыт к любым интерпретациям обложки, буду рад послушать.
[00:43:41] Speaker C: Ты сказал о том, что вы хотите, конечно, выходить на более коммерческий путь, искать спонсоров. Скажи, пожалуйста, есть ли у вас сейчас уже какое-то понимание, как это будет работать? На последний журнал, например, вы открывали краудфандинг, и, как мы понимаем, это было достаточно эффективно, у вас получилось собрать большую сумму денег, и все в итоге получилось. Но вдруг есть еще Идеи, планы, проекты дополнительные.
[00:44:07] Speaker A: Краудфандинг неэффективен. У нас не хватило денег даже, чтобы расплатиться за гонорары, за этот номер.
Я говорю, что очень большая инерция к событию. Это дорого печатать гигантский журнал такой толстый, вдумчивый и так далее. Есть бесконечное количество встреч с чудесными людьми, которые на словах все очень сочувствуют. Журнал искусства кино я вроде как понимаю, зачем он нужен, но Трудно от них как бы ожидать какого-то большего увлеченности.
Когда нужно расстаться с каким-то деньгами, то вот эти вежливые разговоры, вот такие классные, они переводятся на разговоры о погоде. Не знаю, пока так. Посмотрим.
[00:44:47] Speaker C: Да, очень сильно надеемся, что всё-таки получится найти источник финансовый, который будет надёжный и который будет помогать журналу дальше существовать, потому что мы понимаем, насколько он важен для индустрии в целом — и печатный журнал, и его электронная версия. Так что мы вам желаем, чтобы все проблемы решились как можно скорее. Спасибо.
[00:45:12] Speaker B: Да, поддерживаю тут Васю.
И, наверное, финальный вопрос, который хочется вам задать, потому что я уверена, что многих фанатов кино и журнала он волнует. Можно ли к вам попасть начинающим автором и как это сделать? Или нужно уже иметь какое-то имя, чтобы у вас публиковаться?
[00:45:32] Speaker D: Мы всегда открыты новым авторам. Мне кажется, что я, что Никита — это наша главная цель в жизни. Приходите к нам. Мы, на самом деле, не смотрим на какой-то статус, еще что-то. Человека я имею в виду. Если этот человек умеет мыслить и имеет эти мысли переводить в письмо, это классно получается. Мы всегда готовы публиковать кого-то нового.
[00:45:55] Speaker A: Ксюша будет комментировать ваши тексты, выдумчиво вообще предлагать, не насиловать авторов, не переписывать за них, долго, мучительно идти к какому-то результату, если вы начинающий автор, и у вас есть рациональное зерно, если вы как-то интересно и эмпатично смотрите на окружающий мир в каком-то контексте и в преломлении. Вот у нас есть специалисты, которые вам помогут. Это ваш авторский голос.
Что называется?
[00:46:23] Speaker D: Специалисты, которые вам помогут. Звучит зловечно. Нет, я правда готова. Если я вижу там какое-то зерно в тексте начинающего автора, я действительно как бы доведу, я помогу с редактурой, я помогу советами, помогу делом. Если я вижу там как бы задатки, вот. Но надо будет потерпеть, да.
будет болезненный процесс.
[00:46:47] Speaker B: Болезненный, но за то, как приятно будет в финале увидеть свой текст на ресурсах искусства и кино.
[00:46:54] Speaker D: Ну конечно, да.
[00:46:55] Speaker B: Онлайн или в печати. Так что награда того стоит, я думаю. Спасибо большое, ребят, что нашли время с нами поболтать и призываем всех приобретать новый печатный выпуск искусства и кино. и поддерживать всяческие журналы.
[00:47:10] Speaker A: У нас есть электронная версия. Вы можете просто зайти и заносить нам какую-нибудь сумму.
[00:47:18] Speaker D: И мы вам пришлем PDF-версию.
[00:47:20] Speaker A: Закажите нам какой-нибудь спецпроект, давайте мы для вас сочиним какую-нибудь книжку. Я могу прийти и на ложках сыграть.
[00:47:28] Speaker C: Опций много.
[00:47:31] Speaker A: Вообще, мы открыты.
Вот у нас есть филиал в Германии, пожалуйста.
[00:47:38] Speaker D: По всему миру.
[00:47:41] Speaker B: Международный журнал вышел международный.
[00:47:44] Speaker A: Наши люди есть в Казахстане, Армении. В принципе, где их только нет. Даже в Москве и Петербурге.
[00:47:50] Speaker B: Спасибо вам большое.
[00:47:52] Speaker C: Вам спасибо.
[00:47:53] Speaker A: Спасибо всем. Пока-пока.
