Episode Transcript
[00:00:01] Speaker A: Привет! Это подкаст кинопрокатной компании A1, в котором мы, ведущие Сева Торхов и Ксюша Лаевская, обсуждаем новые релизы и события мира кино вместе с профессионалами из киноиндустрии.
Всем привет. Сегодня у нас в гостях режиссер Егор Абраменко. Вы можете знать его по дебютному фильму «Спутник». Это sci-fi хоррор с Петром Федоровым, Оксаной Окинчиной и Федором Бондарчуком. И, к сожалению, в России его прокат не сложился, так как он вышел в 2020 году. Но потом фильм стал хитом на американских платформах, и права на американские ремейки купил Мэтт Ривз. На минуточку это режиссер «Бэтмена» с Робертом Паттинсоном. и планеты обезьян. И сейчас Егор снимает фильм «Алтарь» для А24, а также у него в разработке еще один хоррор. Егор, я вроде нигде не напутала, да?
[00:00:53] Speaker B: Все верно, да. Все правильно.
[00:00:56] Speaker A: Привет, кстати.
[00:00:58] Speaker B: Спасибо, что позвали.
[00:01:00] Speaker A: Да, но позвали мы тебя, прежде всего, как фаната фильма «It follows» или «Оно приходит за тобой» в российском прокате. И собрались тут втроем вместе с моим бессменным коллегой-ведущим Севой. Сев, привет.
[00:01:13] Speaker C: Привет-привет.
[00:01:14] Speaker A: Когда собрались обсудить этот фильм Дэвида Роберта Митчелла и в целом поговорить о жанре хоррор. И я сейчас благодаря A1 и этому подкасту нахожусь на самом деле в своей хоррор-эре, потому что глобально я очень впечатлительна, и по своей воле я бы не стала смотреть хорроры, но мое мнение, честно, изменилось. Вот, Егор, я сначала думала, что ты снимаешь хорроры, потому что в России эта ниша совсем не занята, но потом я подписалась на твой лотербокс, Телеграм-канал и поняла, что ты на самом деле большой фанат, и это все точно по любви. Вот, расскажи, пожалуйста, за что ты вообще любишь этот жанр?
[00:01:49] Speaker B: Да, ну на самом деле какая-то долгая история у меня с этим жанром. Я с какого-то раннего времени, с детства даже тяготел к нему, но на самом деле всегда даже уйти его боялся, как ни странно. Это всегда такие были сложные какие-то взаимоотношения. Даже я помню, что когда мы с моим оператором готовились к «Спутнику», мы были на Бали, в Индонезии, и мы сняли «Дома», где был такой мини-кинотеатр внутри, и мы каждый вечер смотрели хоррор. Просто в плане какого-то тренинга, подготовки, насмотренности к проекту. Некоторые фильмы были абсолютно жуткие. Когда, например, я помню, мы первый раз посмотрели «Ведьму» Эггарса, мы остановили фильм примерно где-то на середине, мне кажется, это была сцена, когда Когда мальчик приходит в лес и появляется рука, первый раз мы видим ведьму, и, в общем, мы остановили, и какое-то время еще смотрели потом мультики, а потом только вернулись к просмотру. Но в какой-то момент, в общем-то, на самом деле я абсолютно полюбил ультимативно этот жанр. Действительно, сейчас если залезть там в Молотэрбокс, то, наверное, как бы я по большому счету смотрю вообще все, что появляется так или иначе в этом жанре. Мне кажется, что это какой-то сейчас, как это было там в каких-то 70-х, условно говоря, там в новом Голливуде и так далее, сейчас тоже у него какой-то ренессанс происходит у этого жанра. И если взять там каких-нибудь даже последние лет 10, ну невероятное количество крутых картин появилось в этом жанре. И главное, что, условно говоря, те же Эй-24 и ребята, с которыми вот сейчас мы делаем кино, то есть это они какие-то, ну не пионеры в этом плане, но они как бы в каком-то Смысл, мне кажется, пионер вот этого вновь такого ожившего этого жанра, что очень радует. И главное, что, мне кажется, если взять какой-то традиционный хоррор и сравнить его с так называемым elevated хоррором, ну, наверное, мы к этому еще перейдем сегодня.
В этом плане, мне кажется, что сегодня вообще эти границы абсолютно стерты, что очень круто. Поэтому, на самом деле, отвечаю за такой долгий ответ на твой вопрос о том, что меня привлекает. Все, на самом деле, что это абсолютно очень такой многообразный жанр, в котором можно искать, искать, искать и экспериментировать и так далее, и так далее.
[00:03:54] Speaker C: А если касаться уже непосредственно «Оно приходит за тобой», расскажи про свое первое знакомство с этим фильмом. Как, когда это было и что ты в моменте о нем подумал?
[00:04:02] Speaker B: Хороший вопрос. Ну, мне кажется, я его посмотрел примерно, когда он вышел, плюс-минус, может быть, с какой-то разницей, год в полтора.
Я помню, что в этом плане он меня именно поразил, наверное, какой-то вот этой стилистической странностью, несвойственностью. Мне кажется, опять же, я уже сейчас плохо помню обстоятельства, при которых я это посмотрел, но я точно не смотрел это, как вот сейчас там вышел какой-то хоррор, и я его посмотрю. Наверное, скорее, просто фильм был на слуху, была примера на Sundance и так далее, я его посмотрел, и я помню, что я абсолютно не ожидал увидеть какой-то хоррор, но при этом также увидеть какое-то там, ну, так или иначе.
Когда в оболочку хоррора начинают внедряться какие-то другие совершенно материи. В этом плане, мне кажется, это всегда было спасибо каким-то 80-м, когда огромное количество какого-то треш-хоррора выходило. И с тех пор, мне кажется, у хоррора И спасибо Блаумхаусу в кавычках, к сожалению, что у хоррора появилась какая-то репутация низшего жанра какого-то, что ли, да? И It Falls, когда появился, он, ну, для меня, во всяком случае, персонально, он немножко сломал эту стену в очередной раз и как бы дал какое-то понимание о том, что на самом деле жанр способен глубоко копать, размышлять, рассуждать, вставать в какой-то там, не знаю, парадигмы визуальных, смысловых аллегорий, еще чего-то. Я помню, что меня восхитил этот абсолютный фильм своей странностью, своим минимализмом, какой-то непосредственностью, саундтрэп, музыка. То есть всё это как-то в унисоне абсолютно сработало. Я не совсем вообще понял, что я посмотрел, мне кажется, первый раз. Поэтому с тех пор я очень много раз его пересматривал. По-прежнему как-то, ну, мне кажется, как минимум раз в год. Раз в два года я пересматриваю этот фильм, каждый раз для себя открываю какие-то новые классные штуки.
[00:05:52] Speaker A: Ну то есть ты считаешь, что он благородно состарился, да? Или у тебя другие впечатления? При последнем пересмотре вот мы тоже за тобой следили и видели, что ты недавно его пересмотрел.
[00:06:02] Speaker C: Для тебя фильм в динамике меняется с годами? — Открываешь?
[00:06:06] Speaker B: — Он точно не стареет, мне кажется. На самом деле, потому что, как мне кажется, то, что они сделали, они сделали какую-то вневременную штуку. Мне всегда очень нравилось подмечать вот эти вещи, мир, который он создал, Дэвид Роберт Митчелл, то, что на самом деле это вроде какая-то современность, но на самом деле ты смотришь на эти, если я не ошибаюсь, единственный девайс, который мы вообще видим, который, как правило, девайсы нас отсылают чётче всего к какому-то временному периоду, — это вот эта электронная книжка, которую читает девушка.
[00:06:33] Speaker A: — Да.
[00:06:34] Speaker B: И это вообще какая-то вещь, которая может в целом-то быть из начала двухтысячных, может быть и с сегодняшнего дня, а может быть плюс десять лет. И плюс, мне кажется, образ какого-то этого Детройта, который они сделали, который абсолютно город, зависший в лимбе в каком-то. Я очень люблю Детройт, и мне кажется, у этого города есть какая-то очень классная такая своя специфика и фактура. То, что это, с одной стороны, очень живой город, с другой стороны — это город-призрак. где, на самом деле, абсолютно там есть один дом, который может быть стоит разрушен, и следующий дом — как бы быть, я не знаю, дом какой-нибудь богатой семьи. И, например, вот автор рассказа, по которому мы сейчас снимаем «Алтер», фильм «Сэйл Трэнкифу», он из Детройта, он много об этом рассказывал и много написал о Детройте. Вот, и мне кажется, это очень удачная какая-то штука с точки зрения того, чтобы вот как-то зацементировать вне времени этот фильм. И мне кажется, что в этом плане он по-прежнему очень классно смотрится. Естественно, есть какой-то атовизм в плане каких-то визуальных, возможно, вещей. Там тот же Мак Гулакес, который, мне кажется, это один из первых его фильмов был сейчас. — Да-да-да. — Совершенно в новом порядке оператор. В целом, это как бы очень классно, особенно для своего времени, современное, сделанное со всех позиций кино. И мне кажется, что, например, в этом плане та же операторская визуальная работа, она очень нетрадиционная с точки зрения даже какого-то low-key lighting, много available light, всяких таких вещей. Использование, так или иначе, очень много широкоугольной оптики, что тоже привнесло, на самом деле, в киноязык очень уникальные вещи. Ну, опять же, я уже куда-то прыгаю в другой вопрос. Но вот, опять же, я вчера действительно его освежил в очередной раз фильм, и прекрасно он составился.
[00:08:13] Speaker C: Я лично боялся, что с годами у фильма будет проклятие синдрома влияния, когда выходит успешный, уникальный, оригинальный продукт, который впоследствии братья по жанру норовят повторить. И бывает такое, что повторяют до того момента, когда уже впечатление от оригинала, то бишь нулевого пациента становится размытым, разбавленным и не таким эффектным, как в первый раз. Но да, даже спустя 10 лет оно приходит за тобой. до сих пор смотрится особняком среди хорроров. И к сраде про дискредитацию хорроров в середине десятых. Мне кажется, свою лепту внес не только Блюмхаус, но и Платинум Дюнс, Майкл Бэй и Эндрю Форм, которые без конца клепали ремейки «Кошмар на улице Вязов», «Пятница, тринадцать» и «Каскадин за пивой». Так что да, мне кажется, «Оно приходит за тобой» вышел в самый подходящий для этого момент.
[00:08:52] Speaker B: Да, мне кажется, я даже вчера посмотрел, мне стало интересно, что в 2014 году еще вышло. — Вышел «Бабадук».
[00:08:57] Speaker C: — Да-да-да.
[00:08:58] Speaker B: Мне кажется, в 2014 году я смотрел, и что-то еще совсем вылетело из головы. Что-то довольно прикольное такое, каноническое что ли. Ну то есть на самом деле в этом плане как-то это... Я вот сам пытаюсь для себя понять, что так сработало в этом плане, потому что тот же «Бабадук» в целом, ну он существовал где-то, наверное, на границе какого-то традиционного хоррора и чего-то, может быть, более-менее новаторского, но вот It Follows совершил какую-то микрореволюцию в этом плане. Это, конечно, интересный вообще феномен.
[00:09:26] Speaker C: Мне кажется, вообще успех It Follows, и Баба Дук, и там, фильма от Рэя Эдварда Шульца, оно приходит ночью, и Ариастера, в том, что это, в первую очередь, просто хороший фильм, а уже потом фильм ужасов. Это классная, сделанная драматическая история. И, по-моему, Роберт Эггерс говорил, что сейчас режиссерам, особенно молодым и у которых нет денег, очень сложно продать свой нетрадиционный странный фильм. Студии охотнее за это берутся, когда его можно вписать в какой-то жанр, в частности в хорроры, которые до сих пор являются самым дешевым и самым прибыльным жанром.
Мне кажется, все эти режиссеры — это не режиссеры хорроров. Они просто классные большие режиссеры.
[00:09:59] Speaker B: Абсолютно. И ты очень правильно говоришь. Это я могу сказать уже по собственному опыту. Потому что я, условно говоря, общался со всеми ранее перечисленными людьми, которые делают хорроры в этой индустрии.
В большинстве случаев все очень мега приятные и классные люди, но зачастую то, что они делают — это очень далеко от того, что мы там сегодня обсуждаем. Будь то Эггерс, Дэвид Роберт Митчелл или там Леари Астер. Часто звучит, когда ты что-то питчишь, звучит вопрос не как бы «Кто этот персонаж? О чем это? А как будет выглядеть трейлер фильма? Или как будет выглядеть постер?» Это такая вещь как бы немножко Вот, но да, это абсолютно правильно, что в этом плане, мне кажется, что это, в первую очередь, история, это персонаж, а затем это уже, как бы, они очень правильно как-то утилизируют жанр тогда. Ну, это только так и может быть. Хоррор — это, наверное, возвращаясь немножко к предыдущему вопросу, чем меня привлекает этот жанр, потому что, действительно, еще часть — это как бы такой хоррор, это инструмент лупа, который увеличивает как-то твою историю эмоционально. И, собственно, наверное, вот It Follows — это именно таким образом тоже и работает.
[00:11:08] Speaker A: А еще интересно, тогда в таком случае в фильме довольно мало графического насилия, да? Он пугает совершенно другим. И я бы даже сказала, что не пугает, а скорее вводит в какое-то чувство тревоги, паники, паранойи. Ну там совсем мало, не знаю, только в финальной сцене. Мы видим кровь в бассейне, да, и в целом эти демоны нетипично выглядят. И, честно говоря, это один из моих больших страхов, что к тебе придет демон в обличье знакомого человека. Это прям вообще безумно страшно. Мне интересно, какая степень насилия интересует тебя. Ну вот, допустим, когда ты делаешь свои фильмы, тебе нравится добавлять какое-то визуальное насилие или тебе тоже больше нравится вот такой какой-то обтекаемый, объемный путь создания этого ужаса?
[00:11:51] Speaker B: Вопрос на миллион долларов. Слушайте, да, то, что они сделали в It Follows, это высочайшее мастерство, когда это действительно страшно без какого-то, как ты сказал, графического насилия, без выпущенных кишков намотанных где-то и так далее.
Я не знаю точно подробностей, как они питчили этот проект, но мне кажется, какой-то элевентричный питч этого фильма был в том, что это такое, это медленное зло, которое медленно от тебя подбирается, начиная ты видеть, что на общем плане какую-то приближающуюся фигуру, и которое медленно-медленно идет к тебе, и ужас от этого. И на самом деле, если возвращаться к киноязыку, которую они построили, пытаюсь сделать. Это поразительно, когда они... Потому что, мне кажется, в хоррорах, как правило, вот, самое страшное — это close-up, это крупный план, когда ты сконцентрируешься там, я не знаю, на портрете героини, которая страшная, и ты не понимаешь что, ты не видишь что за пределами. Это неизвестность. Здесь они вывернули эту формулу, и, мне кажется, эта неизвестность построена именно на этом общем плане. И тот факт, что там буквально несколько каких-то вспышек крови — это потрясающе абсолютно сделано, и это позволяет твоей фантазии работать с усиленной скоростью. Хотя при этом они сделали очень крутой опенинг абсолютно с...
девушкой, которая убегает, камера делает эти 360 градусов, что абсолютно потрясающе. Потом едет разговор с отцом. Кат и у нее там вот она вот такая вся переломанная с этими торчащими костями. Ты сразу понимаешь, как бы, что Что.
[00:13:20] Speaker C: Поставлено на карту, да.
[00:13:21] Speaker B: Да, так и есть. И мне кажется, в этом плане, опять же, это безумно виртуозно сделано. Что касается меня, я приверженец того, что всегда история и задача истории диктуют там степень графического насилия и нужно ли тебе выливать литр крови или как бы на самом деле это вот как бы будет совсем чуть-чуть. То есть при этом, слушайте, Есть как бы It Follows, есть другая сторона, там, видали, какой-нибудь French Extremity, какие-нибудь Martyrs, господи, как это, Мученицы и так далее. То есть, да, Граница — это прекрасный фильм, и там это все как бы ультра-насилие, от которого какой-то рвотный рефлекс подступает, это, оно абсолютно оправданно. И сложно, например, Мне кажется, Митчелл адепт той теории, что чрезмерное насилие, оно наоборот снимает со зрителя часть напряжения и даже дает ему отрефлексировать происходящее.
[00:14:19] Speaker C: И мне кажется, что Эд Фоллос очень удачно делает то, что делали некоторые великие образчики жанра, типа Хэллоуина Карпентера, Чужой Ридли Скотта, когда самый яркий эпизод графического насилия представлен либо в первой сцене, либо в первом акте, и потом фильм делает несколько шагов назад и пытается натянуть эту струну уже другими способами. Мне кажется, это намного более действенно, чем, ну, если бы нам показывать пыточное порно без конца.
[00:14:39] Speaker B: Согласен, согласен. Абсолютно. И это я, на самом деле, наверное, ну, то, что, не знаю, Ридли сделал в «Чужом», это действительно своего рода было тоже какое-то новаторство, когда действительно он возвел в какой-то абсолют тот, что, не знаю, я называю отраженным действием, когда ты показываешь не разорвавшуюся башку, а просто шлепок крови там на стену и так далее. Точно так же он показывал в «Синаморф», когда это, не знаю, это тень, это... Это крупный план Гарри Динстентона, который там в ужасе куда-то смотрит. Это котик, который реагирует. Ну и так далее. То есть реакции, они более... У них наиболее какой-то, мне кажется, есть эмоциональный вес. И вот это какая-то монтажная последовательность, чем на самом деле действительно, когда это просто какой-то сплэттер-хоррор, когда это...
накрученное визуальное насилие, но, говорю еще раз, что есть какие-то прекрасные исключения, как тоже вся эта волна Фрэншик Схеммити, которую я очень люблю, которая, мне кажется, именно работает исключительно в этом своем каком-то ультра-таком брутальном виде.
[00:15:36] Speaker C: Слушай, а можешь ли ты за 10 лет, что Эд Фоу существует в пространстве, как-то четко и конкретно проследить степень его влияния на фильмы, которые выходили после? Чем он вдохновил стольких кинематографистов в первую очередь?
[00:15:47] Speaker B: Мне кажется, что на самом деле мы частично об этом поговорили, что для меня, по крайней мере, что он разрушил границы жанра в хорошем смысле. Он дал понять, что жанр может быть...
не знаю, он может быть интеллектуальным, он может быть сложным, он может быть странным. То есть после этого возник же, мне кажется, что та же там ведьма и господи, Хередитари, Ари Астер, все это появилось уже после. Но вот в этом плане, опять же, я не думаю, что это буквально есть какая-то цепочка появления этих фильмов, потому что мне кажется, все равно все, что Роберт Митчелл, что Игорь, что Астер, они все какого-то одного поколения, одного возраста более-менее, и они все там в каком-то одном котле варились, но для меня, по крайней мере, It Follows, он стал вот таким каким-то стартовым пистолетом, потому что это такое кино, оно возможно, оно интересно, оно востребовано, и какой-то такой вот weird horror, или как это назвать даже, то есть он может быть, имеет право быть.
[00:16:46] Speaker C: Да, я согласен. Мне кажется, то, что он показал, что на это есть спрос, это один из самых важных аспектов. И что меня удивляло тогда, и что меня удивляет сейчас, несмотря на маленькие деньги, Митчу не побоялся сделать фильм сложно-постановочным и по-настоящему лихо поставленным. Потому что в каждом кадре фильма видится большой режиссер, несмотря на его маленький опыт.
И мне кажется, это сила тщательного планирования и очень хорошей, талантливой команды, подобранной.
[00:17:09] Speaker B: Да, мне кажется, что на самом деле, опять же, там идеальная каждая склейка с точки зрения ритма, с точки зрения всего. Я просто думаю, что у него кино было в голове от начала до конца, и он очень четко понимал, что он делает, куда он идет и так далее. Это, конечно, довольно поразительно.
[00:17:24] Speaker C: Да, он рассказывал, что он ходил с очень подробными лукбуками по продюсерам, потому что на словах все это выглядело как самая глупая концепция на свете. Ему нужно было доказывать наглядно, что это будет выглядеть красиво так, как он это задумывает.
[00:17:37] Speaker A: Мы обсуждали, что видение Митчелла, видение хоррора, оно шире, чем сам жанр, хотя он остается в пределах жанра. И мне кажется, это еще и потому, что он вдохновлялся в том числе такими фильмами, как «Париж-Техас». И это интересный пример того, что человек берет свой фильм, что-то не из хоррора. И интересно, есть ли у тебя такой опыт, когда ты вдохновлялся фильмами, которые абсолютно не связаны с жанром, но при этом ты что-то заимствовал?
[00:18:04] Speaker B: Слушайте, да, конечно, это на самом деле сейчас, например, вот на текущем проекте. Мы с сценаристом, когда работали над этим проектом, у нас был Watchlist на Латтербоксе. Ну, по-прежнему есть. Вот он пока что в закрытом виде. Может быть, когда-нибудь мы его зарелизим. И смысл в том, что, слушайте, ну, это, несмотря на то, что мы делаем хоррор, там, в этом списке, там, может быть, три-четыре хоррора. Все остальное, там, это начиная от картин Бергмана, заканчивая Red Catcher. Я забыл, кто это, Лин Рэмси и так далее. По большому счёту, мне кажется, это всё, возвращаясь к утверждению, что хоррор — это инструмент, а в первую очередь есть какая-то история, есть персонаж. И, например, очень много каких-то эмоциональных вещей. Разрабатывая, например, этот проект, мы черпали именно из фильмов, которые существуют вне жанра. При этом, мне кажется, жанр жанром, но это же такая очень обтекаемая какая-то штука. Я считаю, что каждый второй фильм Бергмана — это хоррор в каком-то смысле.
[00:19:03] Speaker C: Я согласен. Чем больше я пересматриваю Эд Фоллс, тем больше меня увлекает кризис аналитичности героев. Если взглянуть на прошлый фильм Митчелла, его же дебют, Миф об американской вечеринке, и посмотреть то, какие вопросы он поднимает в этом фильме, то в Эд Фоллс можно увидеть более темного, но все-таки духовного и в какой-то степени тематического наследника прошлого фильма. И когда смотришь на фильм с такой оптикой, то невольно начинаешь замечать не только визуальные референсы на классику, но и на фильмы про взросление, опять же. Он поблагодарил в титрах Майка Николса, режиссера-выпускника одного из главных поколенческих фильмов в истории. И думаю, кстати, что тема с бассейном пришла как раз из фильма с Хоффманом.
[00:19:40] Speaker B: Интересно, я этого не знал. Я читал, что они очень много довольно инспирировались Кроненберга. При том, что на самом деле, как бы, ну, для меня, если это Кроненберг, он про body-horror. И как бы он есть в With Follows, но не в такой степени, как там у Кроненберга, как, например, там, Brute, Shivers, там, особенно ранние какие-то фильмы. Ну это интересный просто феномен, потому что на самом деле, наверное, как бы опять же возвращаясь к вот этому опенингу, который очень сильно тебя заряжает визуально, действительно, мне кажется, самый такой яркий пример бодихоррора. И дальше просто фантазия это все дорисовывает. И я помню, что, по большому счету, меня всегда, когда я сегодня смотрел первый раз, Я когда понял принцип того, что как бы мы видим там угрозу, существо приближающегося с общего плана на передний, я начал вглядываться в них. Я начал пытаться увидеть какие-то дефекты тела, еще чего-то. И на самом деле самый ужас приходит, когда ты понимаешь, там, я помню, кроме вот этой девушки, которую она видит вблизи, я не помню, может, это девушка с очень странными глазами, с ней там течет какая-то жидкость, и потом там очень высокий этот чувак, мне кажется, с какими-то впалыми глазами, вот помимо этих двух персонажей, все остальные абсолютно нормальные люди. От этого еще становится максимально жутко, на самом деле. Это очень круто сделано, конечно. Потому что, опять же, у тебя ты уже абсолютно визуально не понимаешь, где какая-то реальность, где ты видишь какие-то вот эти боди-дефекты и где на самом деле это все проекция фантазии. Мне кажется, в этом плане они очень круто попали в ДНК Кроненберга, то, что у него есть.
[00:21:12] Speaker C: Слушай, Оно приходит за тобой, ненамеренно стал пионером так называемых elevated хорроров или post-хорроров, как угодно. И мне было интересно, как ты в целом относишься к этому определению. Ты считаешь его заслужившим своего названия, или это скорее напускной уловкой хитрых маркетологов из инди-компаний? Как ты к этому относишься?
[00:21:30] Speaker B: Слушайте, это даже не инди-компания. Это ужасное слово, которое придумали экзекютивы студии, которые теперь хотят каким-то образом отличать.
[00:21:38] Speaker C: Слушай, а не совсем. Его придумал автор-гардиан Стив Роуз, когда брал интервью Трея Эдварда Шульца. По поводу его она приходит ночью. Трей Эдвард Шульц распинался о том, что он не считает свой фильм хоррором. Это была личная история про потерю отца. То, пятое, десятое. И тогда Стив Роуз сказал, тогда я назову это пост-хоррором. И Трей Эдвард Шульц сказал, да, классное название. И потом это стало почему-то вирусным и вплоть до того, что про это стали буквально писать книжки. Ему пришлось написать огромную статью на Гардиан о том, что его определение, его термин используют не так, как он, ну, вкладывают не то, что он выложил изначально. Так что это какая-то вирусная разрушившаяся штука, которая уже просто вышла из-под контроля.
[00:22:16] Speaker B: Слушай, я этого не знал, но на самом деле пост-хоррор, мне нравится пост-хоррор, я ненавижу название elevated horror, потому что, опять же, им очень сильно употребляют в индустрии, и это уже как ругательство какое-то звучит, потому что, когда кто-то называет elevated horror, ну, есть какой-то тип, скажем так, людей из индустрии, которые воспринимают, а, ну, вы там elevated horror, то есть это что-то такое странное, артхаусное. Ну, не суть. Мне как бы, наверное, нужно как-то классифицировать эти фильмы. Но на самом деле-то, если вот совсем обнуляться, просто...
Есть хорошие хорроры, есть плохие хорроры. Получилось, что большинство хороших хорроров — это так называемые пост-хорроры. На самом деле, это просто классная история. Я не знаю, есть, слушайте, есть все режиссеры, о которых мы сейчас говорили, но есть Мак Флэнн.
который работает, в общем-то, довольно в коммерческой парадигме, но он делает классные фильмы. Можно ли его называть каким-то пост-хоррор режиссером? Не знаю. Безусловно, он делает довольно, на мой взгляд, опять же, это персональное мнение, довольно классные авторские фильмы, все-таки, с каким-то своим видением. Вот, кстати, в 2014 году вышел Oculus. Я смотрел еще, помимо Бадука. Который, в целом-то, Он тоже был традиционным хорром, но он уже был другим. Мне кажется, это уже был как бы... Это так или иначе было какое-то авторское видение, потому что там сам финал, Oculus, когда ты... Ну, я не знаю, для меня он как-то не был никогда таким типичным хоррор-финалом. У него была какая-то и человечность, и обреченность. Как бы сам факт, что во голове была какая-то искренняя человеческая история, мне кажется, тоже его делает каким-то уникальным. Безусловно, конечно, это все равно далеко от It Follows, наверное, с точки зрения всего фактуры какой-то.
Но возвращаясь к определению, нужно прочитать эту статью. Я, честно говоря, даже не знал об этом. Но не знаю.
[00:24:00] Speaker C: С Фенаганом я согласен. Мне кажется, у него лучше других получилось оседовать волну арт-мейнстрима в хоррорах. Причем раньше других. Делать кино для себя и для всех одновременно. Но само определение elevated horror, post-horror, мне кажется, оно, конечно, во многих контекстах очень уничижительно относится ко всему хоррору, во всем его многообразии. Но и снисходительно к этому тоже получается относиться, потому что просто у людей есть рефлекс систематизировать и каталогизировать закономерности. И как бы с этим ничего не поделаешь. Просто нужно смириться.
[00:24:27] Speaker A: Да, и даже когда мы определяли тему подкаста, мы не обошлись без пост-хоррора. И потом в команде тоже были такие сопротивления. Типа, ну как-то не очень называть эту.
[00:24:38] Speaker C: Тему так. Да, и особенно обидно за массу хорроров до 2014 года, включая шедевры прошлого столетия, которые идеально подходят под критерии возвышенного хоррора, но они этого ярлыка никогда не получат из-за более пониженного спроса, из-за своего возраста или еще чего-то. Это какая-то слишком радикальная крайность, мне кажется, придала этому термин.
[00:24:57] Speaker B: Да, так и есть. Да, наверное, действительно, это все какая-то современная тенденция, как бы вы правильно говорите, что мы привыкли все каким-то образом сейчас однокаталогизировать, вешать тирлыки, ну, потому что уже сложно представить себе жить без лоттербокса, когда ты просто на самом деле автоматически после просмотра можешь поставить оценку или засунуть в какой-то там определенный свой watch list, ну, не знаю, по крайней мере, мой мозг так работает. Ну вот, поэтому, наверное, нужно понимать, что ага, это все-таки Elevated Horror Relic. Пост-хоррор звучит лучше.
[00:25:28] Speaker C: Слушай, ну, так или иначе, ты с большим уважением относишься к современным хоррорам, это видно. Но, как тебе кажется, обросли ли эти самые современные хорроры, пост-хорроры, своими собственными штампами, которые их начали примитивизировать, хотя раньше делали их возвышенными? Как ты с этим уживаешься?
[00:25:45] Speaker B: Сложно сказать. Наверное, да. То есть иногда, особенно, когда ты видишь какого-нибудь сильного... Я недавно видел какой-то мем дурацкий когда-то про A24, когда там, условно говоря... Я не помню, какое это было видео. Люди просто аплодируют. И подпись была. Когда ты приходишь в кино и понимаешь, что есть этот хоррор, это был просто метафорой для травмы поколения.
Не знаю, наверное, я не вижу какую-то проблему в этом, но действительно, есть, наверное, ряд каких-то фильмов, которые начинают злоупотреблять какой-то излишней двусмысленностью, когда на самом деле мне кажется, что тот же It Follows, его сила в том, что он невероятно прост как бы в своей идее, в своем посыле, и там очень мощный подтекст как бы, там есть очень много вот этих как бы вещей, которые ты начинаешь откапывать, когда ты начинаешь понимать — ага, Действительно, это тоже про травму поколения, про потерянное поколение, но как бы это сделано очень классно, не навязчиво, в этом плане не пошло. Как бы там, не знаю, начинается цитата Достоевского, которую ты видишь, потом заканчивает какими-то просто вещами, как это, не знаю, отсутствие родителей в кадре, или они либо в расфокусе, либо на фотографиях, либо в виде этих, как бы, собственно, демонов, существ, которые появляются. Что тоже очень круто. И мне кажется, что в этом плане кто-то может действительно есть какие-то авторы, которые могут там паразитировать на каком-то slow burn хорроре, когда на самом деле за всем этим нет ничего. Есть какая-то просто пустышка.
[00:27:06] Speaker A: К слову, если кажется, что пост-хоррор, что этот жанр, эта ниша немножко перегрета, не кажется ли, что, возможно, сейчас этому жанру нужен новый виток, сравнимый с тем, что как раз было 10 лет назад, в 2014? Или кажется, что есть еще куда расти, скажем так, ширь внутри пост-хорроров?
[00:27:26] Speaker B: Сложно сказать. Мне кажется, что просто он должен каким-то образом видоизмениться и, возможно, как раз обрести, наверное, какое-то чуть новое, может быть, как бы жутко это не звучало, в хорошем смысле, чуть более коммерческое лицо. Наверное, в плане того, что студии будут гораздо охотнее давать бюджеты на какие-то более смелые идеи авторам. Потому что пока что, ну честно, это делают там только две студии. Это делают 24 и Neon. Все остальные как бы на самом деле это, к сожалению, пока что либо всё существует в области какого-то мейнстрима. Поэтому мне кажется, что просто мне бы хотелось по крайней мере видеть, чтобы этот жанр действительно он как-то расширялся, оставался в рамках какого-то авторского высказывания, но при этом действительно доходило до широкой аудитории, и чтобы авторы имели возможность вообще что-то делать финансовое, бюджетное и так далее, и чтобы, опять же, все продюсеры более охотно шли. Мне кажется, это какое-то было бы благоприятное развитие для этого жанра.
[00:28:21] Speaker A: Слушай, на самом деле я тут сижу как в меме, знаете, где этот чувак, у которого вены надулись на шее, он две минуты не говорит, что он веган. Также я на самом деле хочу спросить про фильм «Барбария» Анзака Крэггера «Варвар», потому что, если честно, ну так как я не фанатка хорроров, да, и Мне кажется, что это просто совершенно... Я бы даже не назвала это хоррором, наверное, потому что он не столько пугает, сколько он вообще выворачивает жанр наизнанку и как-то при этом остается внутри него. Мне просто было интересно, что ты думаешь по этому поводу.
[00:28:52] Speaker B: Нет, слушай, на самом деле я как раз хотел об этом сказать. Мне кажется, что Barbarian, у него есть как раз вот эта особенность, ну, качество. Это, с одной стороны, авторское высказывание, с другой стороны, это жутко коммерческая вещь. Это принесло огромные деньги. При этом, слушайте, я не знаю, знаете вы или нет, но у этого фильма довольно сложная судьба. Сценарий просто как волейбольный какой-то пинг-понг мячик, точнее, прыгал от одной студии к другой. Никто это не хотел брать, пока это не попало в руки Рою Ли. Я с ним общался в какой-то момент, и он мне рассказал всю эту историю, что, собственно, он поверить не мог, что такой сценарий столько лет где-то дрифовал в каком-то Лимбе. И они его там буквально собрали, в итоге, этот пэкэдж за неделю и ушли в продакшн.
До этого автору потребовалось очень много лет для того, чтобы это вообще все сделать и как-то поднять, потянуть. И мне кажется, что это как бы открыло, Barbarian приоткрыло эту какую-то дверку, мне кажется, на пути вот того, что я сказал, что это становится коммерческим в каком-то хорошем виде. Потому что, например, сейчас его следующий фильм, Weapons, с Джошем Бролином, там уже совершенно иной бюджет, совершенно иные обстоятельства.
[00:29:59] Speaker C: И это, кстати, прости, тоже не хоррор. То есть, он не совсем в профиле хоррора, а дальше начинает двигаться. Это будет что-то в силе Пола Томаса Андерсона, Магнолия, большая драматическая история. То есть, это тоже рождение режиссера в жанре хоррора, вопреки, а не благодаря, скорее.
[00:30:14] Speaker B: Конечно, да. Ну, слушайте, можно там сейчас начинать заходить в Джордана Пила, который тоже, на самом деле, удивительно, что он...
Он комик, который стал одним из самых крутых современных хоррор-режиссеров. Но, слушайте, тут тоже есть оговорка, как бы, например, тот же «Барбариан». Мне интересно, что будет с «Weapons», потому что, например, тот же «Барбариан» — это очень недорогой фильм. Он сделан просто за сущие копейки, и это была единственная возможность, как это можно было сделать. И в целом, к сожалению, пока что реальность индустрии такова, что если ты хочешь делать действительно какое-то так или иначе назовем это авторским высказыванием — ты должен работать в крайне скромном бюджете. Иначе дальше это просто начинается тотальный контроль студии, всего. И, к сожалению, это очень часто приводит к каким-то плохим последствиям. Можно там кучу примеров вспоминать и так далее. Поэтому мне именно хочется, опять же, чтобы эти фильмы начинали приносить какую-то кассу. И тогда, мне кажется, это даст возможность студиям, продюсерам более охотно идти навстречу авторам для того, чтобы они могли это делать.
[00:31:17] Speaker A: Ну, к слову, что Крэгер дал, скажем, такой зеленый свет, а Ариастер, тот же совершенно талантливый, выпустил всех страхи Бо, и фильм был абсолютно провальным, хотя мне он очень понравился, и в него был влит какой-то невероятный бюджет. Тогда еще такой вопрос. Раз ты фанат жанра, расскажи, может быть, тебе не хватает каких-то хорроров? Типа, не знаю, может быть, зомби или джало? Или еще каких-то направлений, которые ты бы хотел посмотреть именно в каком-то современной интерпретации?
[00:31:48] Speaker B: Слушайте, ну, джало, мне кажется, это крутой жанр. И в целом я бы хотел увидеть его какой-то тоже такой микро-ренессанс.
[00:31:56] Speaker C: А тебе не кажется It Falls современным джало? Мне кажется, в нем есть элементы. Тема секса, синтовый саундтрек, что еще?
[00:32:03] Speaker B: В какой-то степени, ну, наверное, такое, не знаю, джао поколения Z, или... Ну, черт его знает, наверное. Даже мне кажется, что, опять же, там, если брать Фулчи, Марио Баба, как бы такое прям суперклассическое джао, если представить, например, перенести это в какой-то современный какой-то контекст, вот даже в таком немножко трэш-виде, то все такое будет где-то... что-то среднее между каким-то Линчем, чем-то еще. Ну, то есть, не знаю, Тай Уэстон, наверное, частично куда-то заходит в эту зону. Джало, да, но абсолютно могло бы быть, кажется, и будет, я думаю, что актуальным. Хороший вопрос сейчас. Пытаюсь думать о каких-то нишевых поджанрах. Мне кажется, Creature Feature — это всегда такая штука, которая универсальная, и хочется, чтобы таких фильмов было больше. Поэтому тоже мы вот изо всех сил прилагаем к этому усилия.
[00:32:55] Speaker C: Роберт Митчелл во многих интервью касается Детройта как неотделимой части Фоус. И это был для него принципиальный момент. Он сам родом оттуда. Его дебют снял в Детройте. И когда он писал сценарий, он преимущественно точно понимал, на каких улицах это будет снято и как элементы натуры будут действовать на зрителя и на персонажей. Как тебе кажется, досконально понимать обстановку действия и прописывать все это? Это одно из самых важных условий при написании хоррора. Как ты с этим справляешься? Как у тебя происходит этот процесс?
[00:33:20] Speaker B: Для меня это очень важно, на самом деле. Понимать, где все это происходит. Как бы, так называемый, сеттинг. И даже несмотря на то, что, например, в текущий проект у него сценарии не было, определенного места действия, мы его нашли в итоге, мы его привнесли в сюжет. И так или иначе, мы никогда не уточняем конкретно о месте, но мы создаем какой-то образ, отталкиваясь, собственно, от реальности. Мне кажется, это очень важно с точки зрения создания какой-то правдоподобной истории, когда мы помещаем это в реальный контекст. И это очень круто, что он это сделал. Я, собственно, вчера написал своему хорошему знакомому, он снимался в It Follows, он играл Джейк Уиври, актер, он играл Хью, первого парня, которые с Майкой Монро не идут в кино и так далее. Я спросил, расскажи мне какой-то инсайд, что-нибудь, что угодно. Он сказал, что как бы именно Митчелл очень круто выстроил вот это. Он говорит, это давно было жутко сниматься в Детройте. То есть, например, он говорит, сцена, когда они делали сцену в машине и потом с инвалидной коляской, когда он первый раз Майка Монроу видит существо. Это было очень опасное место, где была усилена охрана, где их охраняли, потому что, и он говорит, что просто огромное количество бездомных, каких-то нареков просто какими-то тенями ходили на общем плане вокруг площадки, и это было, ну, по сути, всё то, чем пугает фильм, оно... Так или иначе, имело место на площадке. Что было, на самом деле, он говорит, что помогло для какого-то погружения в контекст. Поэтому, мне кажется, контекст, он очень важен, конечно. И там Детройт очень круто работает. Так же, как он, не знаю, классно работает и является, например, частью просто сюжета в, как это, картина Феда Альвареса про... Не дыши.
Да. Ну вот, где, по большому счёту, тоже это именно часть этого сеттинга важная. Поэтому да, мне кажется, что это неимоверно важно, где всё это происходит, как бы откуда это всё растёт.
[00:35:07] Speaker A: Расскажи, как у режиссера хоррора в процессе работы получается понимать, что ты делаешь что-то страшное, быть в этом уверенным. Ну и, скажем так, не сходить с того вектора, который ты наметил себе в начале. Потому что Дэвид Роберт Митчелл рассказывал, что «It Follows» как зритель его уже никогда не напугает, он слишком много возился с этим фильмом. Плюс, мне кажется, это такая проработка страха, потому что идея этого фильма пришла из его детских снов, когда какое-то существо его преследовало. Я не знаю, решил ли он его проработать, но тем не менее он сделал такой фильм. Поэтому интересно, как можно, будучи режиссером хоррора, испытывать вот эти все естественные чувства и можно ли вообще.
[00:35:49] Speaker B: Мне кажется, нельзя ставить себе задачу, я делаю страшное кино. Страшное с точки зрения... А вот здесь сейчас на 10 минуте у нас будет jumpscare. У нас будет какой-то скример, кто-то выскочит из-за угла. Это как бы, не знаю, это придумали маркетологи, студио-экзеквитивс, которые как бы запихивают. Действительно, которые считают, что, не знаю, каждые 5-10 минут в хорроре кто-то должен кого-то хватать, чтобы продолжать удерживать внимание.
Да, и как раз тот же It Follows, он, мне кажется, опроверг все это утверждение, что это все может работать абсолютно по-другому. Или есть It Follows, есть Under The Skin, когда это действительно очень медленно обволакивающий тебя ужас, который постепенно каким-то образом создает эту атмосферу. То есть мне кажется, что весь хоррор — он на бумаге. Он, наверное, в идее, он в персонажах. И дальше, безусловно, есть какие-то вспомогательные вещи, которые ты иногда делаешь на площадке. Есть какие-то там... Выдающиеся абсолютно джампскеры. Они очень классные, виртуозно сделаны, когда это очень классный джампскер, который мне понравился. Помните «Найтхаус»? Был фильм Дэвида Брукнера. Очень классный фильм. Абсолютно потрясающая такая современная гостори. И там есть очень классный джампскер, когда главная героиня лежит. на коленях у своей подруги, она засыпает, камера медленно к ней приближается, и дальше происходит джампскер за счет просто того, что вдруг внезапно начинает играть музыка. В общем, это очень глупо звучит на словах, нужно посмотреть, но это действительно очень классно сделанный джампскер. Но я думаю, что в этом плане просто Важно на каком-то уровне разработки, придумывание истории, написание сценария каким-то образом заложить все эти вещи туда и просто следовать так или иначе этому. Но я думаю, что это в корне неверно, ставить себе вот эту задачу, что я должен сделать, чтобы здесь было страшно.
[00:37:41] Speaker A: Блин, ну тогда можно я тоже еще одно отступление? Я просто когда готовилась к подкасту, я, конечно же, посмотрела «Спутник» и это очень качественно сделанное кино. Но я чувствовала, что мной манипулируют, потому что в конце я, конечно же, плакала. Я подумала, что, наверное, Егор хотел, чтобы я там поплакала.
Ну, как бы, с одной стороны, это классно, а с другой стороны, я такая, ну, блин.
[00:38:03] Speaker B: Мы ему не давили слезу, но как бы там, не ты одна каким-то образом это уточняли в этом моменте. Ну, как-то вот так получилось, что он получился каким-то эмоциональным. Хотя на бумаге это не было так эмоционально, на самом деле. Это какая-то, мне кажется, совокупность каких-то было решений, там, потрясающая Киншина, как-то монтаж, вся эта история. Потому что, например, сценарий, эта сцена, была в другом месте абсолютно. И после этого была еще одна сцена. Была еще сцена, рассказывающая подробнее про героиню Окиншиной, когда она выходила ребенком из приюта, и она сбегала из приюта, и она начинала бежать, несмотря на свою хромоту. Она бежала, бежала, бежала. И мы на этом заканчивали. Но в какой-то момент стало понятно, что гораздо более эмоциональный финал с ребенком, с сыном героя Пети и так далее. И как-то это вместе с музыкой, со всем этим срослось и стало каким-то эмоциональным таким моментом, когда, да, действительно у некоторых людей подступает ком горло, что, ну, я рад, потому что, мне кажется, это то, что, наверное, ты не ожидаешь, наверное, встретить в каком-то, ну, опять же, там, Спутник никогда не был типичным хоррором, это sci-fi хоррор, там, условно, ну, в какой-то такой истории. Мне очень по-прежнему нравится, что мы именно заканчиваем картину на такой какой-то эмоциональной ноте. Ну, я, честно, не пытался манипулировать никем.
[00:39:18] Speaker A: А я, на самом деле, до конца не разгадала вот этот вот финт. Потому что, ну, как бы появляются какие-то вставки. Ну, я не знаю, может быть, я была уставшей, либо мой IQ не дотянул. Но вот я только в конце такая... дип.
[00:39:34] Speaker B: Ну, да, вот это мы пытались как-то так немножко такое... чуть-чуть увильнёвывать.
Взяли эту штуку неумышленно. Честно скажу, неумышленно. В какой-то момент мы такие, черт, ну ладно. Но мне кажется, что мы не скатились в какой-то плагиат. Нет, нет, не скатились. И сделали это какой-то своей штукой.
Но в этом плане да. Было всегда вот это обсуждение. Сейчас я понимаю, что все это не обязательно абсолютно. Но тогда, условно говоря, это было какое-то дебютное кино.
какими-то очень такими традиционными парадигмами, в чем арка персонажа, в чем арка персонажа. И мы как бы много обсуждали это с продюсерами, с автором сценария, что на самом деле арка героини Окинчиной, она произошла за пределами этого фильма, что на самом деле классно и нетрадиционно. И я понимаю, что... И в этом плане вот мы как бы... Так мы пришли к этому финалу, показав как бы на самом деле, что она-то свой путь уже давно прошла.
[00:40:27] Speaker C: Блин, позвольте мне тоже отступление. Пока ты, Егор, все это рассказывал, я понял, каких мне хорроров не хватает в современном мире. Это классных студийных хорроров. Вот какие, кстати, снимает Майк Флэннеган, кроме Доктора Сна, пожалуй. Какие снимал Вильям Фридкин, экзорцист для Warner Bros. У тебя тоже классные студийные sci-fi хорроры. Такого, правда, мало. Джеймс Ван пытался что-то сделать на Warner Bros. тоже со своими заклятиями, но это тоже в какую-то пошлятину превратилось. А так, чтобы вот от всего сердца классное развлечение, аля Сэм Рэйми и ранний Питер Джексон. Ну и Фиде Альварес что-то пытался тоже, но он тоже ушел куда- Это, я.
[00:40:57] Speaker B: Боюсь, что это невозможно в какой-то современной парадигме. Нам просто действительно нужен новый New Hollywood. То, что произошло в 70-е, когда, я не знаю, появился Поланский, появились все вот эти, как бы, крутые ребята, которые начали делать, условно говоря, что-то такое. Вся эта сцена должна сломаться. И, на самом деле, мне казалось, это произойдет в том году. Я был как раз в LA, я был свидетелем всех этих забастовок, SEG, WGA и так далее. И у нас, собственно, тогда мы были в препродакшене «Госкантри», который встал на паузу тогда именно из-за забастовок, и, к сожалению, пока и висит там в каком-то лимбе. И мне казалось, что вот, как бы, на самом деле, то есть я видел всех этих людей на улицах. Казалось бы, что сейчас будет какой-то... То есть это такой, я не знаю, дух какой-то революции был в воздухе, и было очень приятное чувство. Сейчас не знаю, то есть повлияет ли это по факту на что-то. Наверное, я надеюсь, что все-таки каких-то хороших, качественных фильмов станет больше, но в этом плане все равно контроль студии, он никуда не уходит. Он никуда не исчезает. И опять же, все эти разговоры про то, как ты видишь постер, как ты видишь трейлер фильма, продолжаются. Никому не интересно, что внутри. Я с тобой абсолютно согласен. На самом деле, мне при этом очень нравится Conjuring Джеймса Вана, первые два фильма.
[00:42:04] Speaker C: Да, мне тоже.
[00:42:05] Speaker B: Все остальное барахло. Но это действительно очень классное развлечение. Это классный такой коммерческий фан. И на самом деле там какой-нибудь Conjuring 2 — это какой-то просто Guilty Pleasure, когда нечего смотреть, я его просто фоном включу, и как бы это клёво сделано. Но при этом там есть, например, говоря про Jump Scares, там есть абсолютно шикарный Jump Scares с этим, когда собака превращается в Wicked Man или как он там герой. Это очень классно сделано.
[00:42:30] Speaker C: Я думал, ты про Хлопок скажешь. Мне больше Хлопок показался эффектным в первом фильме.
[00:42:34] Speaker B: Хлопок тоже классный. Я имею ввиду, если говоря про аттракцион визуальный, например, даже в этой сцене с этим Крукетменом, даже то, что он использовал какую-то олдскульную анимацию, превратилась в это. Блин, это классно сделано. Он пытался сделать, там это такой хитрый мист для меня, но он тоже этот Джал, он как-то... Злой?
Да, Малыган.
[00:42:57] Speaker C: Малыган, да.
[00:42:59] Speaker B: Да, там были какие-то свои интересные моменты, но мне кажется, это как раз он очень буквально воспринял, как бы это все превратилось совсем в какой-то пастиш. Ну да.
[00:43:10] Speaker C: Я очень хотел полюбить этот фильм, но блин, он так в себя влюблен каждую минуту своего существования.
[00:43:14] Speaker B: Да.
[00:43:16] Speaker A: Да, я хотела сказать по поводу как раз вот этих всех происков, маркетологов, и упомянуть в этом контексте «Лонг Лэгс» или «Собиратель душ» в российском прокате, потому что я реально ждала чего-то ужасного, очень страшного, но по факту это не самый страшный фильм современности.
[00:43:33] Speaker C: Оказался типичный Осгард Перкинс, на самом деле.
[00:43:36] Speaker A: Да-да-да. Ну, то есть, это неплохое кино, если бы его не испортили рекламной кампанией, как мне кажется. Они так сильно завысили ожидания, что у тебя не сошлось просто в голове. Хотя, может быть, сам фильм не такой уж плохой.
[00:43:49] Speaker B: Слушайте, Николс Кейдж абсолютно жуткий там в этом гриме, как бы, на самом деле.
Не знаю, я просто люблю Перкинса, и мне понравился Long Legs. Я очень люблю, кстати, возвращаясь вообще к тому, что мы сегодня обсудили, вот Black Cat's Daughter его, который для Age of Antifor, он делал, мне кажется, абсолютно шикарное кино. Он, по-моему, в феврале назывался как-то еще. У него два названия у этого фильма почему-то. Кстати, если не ошибаюсь, это чуть ли не тот же год, 2004. Я могу хотя... Надо проверить. И мне кажется, что это как раз, ну, по крайней мере, для меня очень хороший пример 2015-й. Ну, по сути, по большому счёту, вот через год-то вышло, для меня это как раз прекрасный пример классной человеческой истории, очень простой, очень лаконичной, рассказанной, собственно, обернутой в оболочку хоррора. И Лонг Лэнгс для меня в какой-то степени также сработал, и даже, опять же, для меня это всё существует в какой-то одной такой Перкинс, мультиверс, это одна вселенная. Когда Black Cat's Daughter может быть приквелом Long Legs, либо наоборот, сиквелом.
[00:44:51] Speaker A: Я на него смотрела как глор в мире хорроров. Мне как сказали, я так и воспринимала.
[00:44:57] Speaker B: Ну да, там такая была очень внушительная маркетинговая кампания. Наверное, у меня были какие-то понятные ожидания, потому что, опять же, я люблю Перкинс, и я понимал, что, в общем-то, я ждал его фильма, и я рад, что я его дождался, что это не стало каким-то таким студийным немножко мутантом, когда в этом плане они берут, так или иначе, авторского режиссера и к тому минуту ломают его.
[00:45:20] Speaker C: Слушай, Егор, в завершение хотелось бы спросить то, что мы не можем тебя не спросить. Хотя лично я не люблю задаваться вопросом, что хотел сказать автор и так далее. Но так получилось, что оно приходит за тобой, оно намеренно дает пространство для спекуляции. И мне кажется, до сих пор, ни один год уже не утихают теории зрителей о том, как они воспринимают то, что есть на экране. Для тебя какая центральная метафора фильма всего, что перед тобой разворачивается? И если она, может быть, тебе это не важно?
[00:45:46] Speaker B: Нет, оно важно, и мне кажется, что в этом плане сложно сформулировать в какой-то там одной короткой, внятной мысли, но мне кажется, это какое-то ощущение безнадежности, на самом деле. Вот это движение вперед абсолютно безнадежно, потому что ты, в общем-то, знаешь, что тебя ожидает в конце. И в этом плане как бы финальный кадр, когда мы сначала видим их лица, они держатся за руки, а за ними идет уже кто-то, и дальше как бы, собственно, что-то их преследует, и мы cut to black делаем, видим, it follows. То есть для меня в этой какой-то обреченности, в этом многоточии... С одной стороны, это многоточие, но при этом мы понимаем, к чему это придет. Есть основной какой-то, не знаю, посыл, что ли, фильма. Он очень такой деструктивный, но очень, как бы, правильный, очень мне понятный, очень близкий мне.
[00:46:35] Speaker C: Я, в принципе, с тобой согласен. Это что-то про индивидуальный опыт принятия этого жестокого и ужасного мира, на самом деле.
[00:46:42] Speaker B: Да?
[00:46:42] Speaker A: Слушайте, а я, на самом деле, после премьеры разговаривала со зрительницей, и она сказала, что для неё это — it. Типа, это буквально оно из психоанализа, которое эти люди не могут принять. И мне было так интересно, что у каждого своя интерпретация, и у неё она вообще такая. Но я тоже согласна с твоей интерпретацией и с тем, что жить, зная, что ты умрёшь, — это страшно.
[00:47:06] Speaker C: Многие фанаты, даже те, кто без ума от фильма, не очень воспринимают финальный сегмент с бассейном. Говоря о том, что он портит темп фильма и то, что фильм приходит туда, от чего в принципе уходил всю свою продолжительность. Как ты воспринимаешь этот весь экшен эпизод?
[00:47:23] Speaker B: Мне очень нравится. Мне кажется, что это, собственно, так или иначе, это какой-то климакс должен быть у фильма. И мне кажется, должна была быть такая вот в хорошем смысле традиционная сцена. И мне кажется, он сделал, он не изменил себя, он сделал традиционную какую-то такую, финал третьего акта, но абсолютно используя собственные же правила, которые он заложил. И мне кажется, что там это должно стоять, потому что весь этот трюк с точки зрения, что кто-то это видит, кто-то нет, там очень классно сработал, когда они там накрывают покрывалом его, выстреливают, когда все эти предметы начинают летать. В этом есть как бы какое-то, наверное, заигрывание с более традиционным жанром, когда это там, я не знаю, призрак Полтергейст, что-то невидимое, но для меня это очень сработало. Мне кажется, он очень невульгарно и довольно тонко это все сделал.
[00:48:08] Speaker A: Мне кажется, что он поступил в своей манере и просто усилил беспомощность тем, что они придумывают какие-то реально очень дурацкие способы бороться с этим злом. И ты думаешь, а что бы я сделала в такой ситуации? Может, я бы тоже так поступила?
[00:48:22] Speaker C: Ситуация глупая, но она естественно глупая, потому что она исходит из персонажей, которые перепробовали все практические способы. И вот этот переход к безнадежному отчаянию, к какому-то идиотскому филискубиту плану с бассейном, Мне кажется, я в него поверю как зритель. Хотя, конечно, в то же время параллельно сокрушался и его глупости. Но это было искреннее сокрушение, потому что мне не все равно было на них. И я понимал, почему они это делают. То есть, мне кажется, тут все абсолютно оправдано.
[00:48:45] Speaker B: Мне кажется, еще классно то, что вообще это первый и чуть ли не единственный момент, когда они что-то делают. Кроме того, как занимаются сексом еще. Потому что, по большому счету, до этого они просто едут на пляж и просто сидят там. Просто ждут эту штуку. Они ходят в школу, они делают что-то еще. И это как бы первый какой-то момент, когда... Что тоже является, наверное, каким-то таким... Ремаркой про поколение, условно говоря. Которое немножко вот такое бездвижное. И когда они переходят в какую-то активную фазу, они делают именно, вот как ты сказал, то есть, такое немножко скуби-ду, какую-то историю с какими-то электроприборами, с бассейном. То есть, для меня это очень-очень работает.
[00:49:22] Speaker A: Да, мне кажется, мы еще просто тогда не могли знать стиль режиссера, потому что когда ты смотришь под Сильвер Лейк, ты уже понимаешь, что он прям иногда на приколе, и тогда ты уже чувствуешь. Но здесь, опять же, в 2014 году не было такой возможности, но я его и не посмотрела тогда. И есть еще такой вопрос к тебе, Егор. Кто для тебя королева крика, в принципе, не ограничиваясь современностью?
[00:49:48] Speaker B: Я не готовился к этому вопросу. Не знаю, Джимми Ли Кёртис.
[00:49:52] Speaker C: Блин, я так и знал, кстати, что ты скажешь.
[00:49:54] Speaker A: Блин, ну она, конечно, я ее просто обожаю. Она невероятная. И не только в хоррорах. Хороший выбор. И в заключение, наверное, такой вопрос. Ты наверняка знаешь, что Дэвид Роберт Митчелл снимает продолжение, сиквел «They Follow Us». И есть ли у тебя версии о том, каким будет этот фильм и вообще насколько он нужен?
[00:50:15] Speaker B: Нет версий, хотя я частенько об этом думаю. Это очень хороший вопрос. Является ли это каким-то коммерческим ходом продюсеров или все-таки ультимативным авторским шагом. Мне хочется думать, что это последнее и мне хочется думать это примерно так же.
Ну, мы по пальцам можем сосчитать, когда сиквелы либо продолжения, даже сделанные теми же авторами, были удачные, условно говоря. Но почему-то в данном случае хочется верить, что это будет действительно что-то новое, что-то... И в этом плане, что это не будет... слепым продолжением того, что было, а какой-то новой главой, что в целом логично, потому что в четырнадцатом году вышел It Follows, и получается, ну, слушайте, я думаю, что еще там пару лет у него идет для того, чтобы это все сделать, то есть в каком-нибудь через двенадцать лет выйдет вторая часть, что, в общем-то, она сможет сказать, возможно, вот уже какой-то такой следующей вехи, там, либо того же поколения, либо нового поколения, что, возможно, будет интересно.
[00:51:13] Speaker C: Слушай, я уверен в том, что это оправданный сиквел, который бы он был не против снять еще во времена первого фильма. Потому что я помню, я читал на реддите, потратил полтора часа, он там без конца отвечал на все вопросы, которые ему задают. И он в нескольких из них сказал, что у него есть идеи для продолжения. И если будет возможность, он бы продолжил эту историю после некоторых других фильмов. И кстати, стоит сказать, что сейчас он снимает блокбастер для Warner Brothers с Анхеттоуэй и Йон Макгрегором про динозавров с продюсером Джей Джей Абрамсом. Так что посмотрим, что из этого получится.
[00:51:43] Speaker B: Я, возможно, понимая немножко, как это все работает изнутри, я понимаю, что это вынужденная жертва для того, чтобы, возможно, сделать Dayfall.
[00:51:50] Speaker C: Да, потому что Сильвер Уэйг явно задумывался о фильме побольше, чем It Falls, но получился поменьше, к сожалению. Но зато Майк Гойлякис тоже оператор этого фильма про динозавров, так что, по крайней мере, в пространстве мы себя точно почувствуем.
[00:52:05] Speaker A: Класс. Спасибо большое, Егор, что нашел время и обсудил с нами It Follows. Или оно приходит за тобой в российском прокате. Его, я надеюсь, к выходу подкаста еще можно будет посмотреть у нас в кинотеатрах. Ну и я надеюсь, что твой фильм мы тоже сможем посмотреть в России в кинотеатрах, когда он будет готов.
[00:52:23] Speaker B: Да, спасибо, что позвали. Было очень приятно пообщаться. И да, все так и будет.
[00:52:27] Speaker C: Спасибо большое.
[00:52:28] Speaker A: Ура, спасибо.
[00:52:30] Speaker B: Спасибо.
